Натан про себя улыбнулся. Будь он проклят, если он всегда не улаживал ее проблемы.
– Я теперь хотела бы отдохнуть, Натан, – прошептала она, снова вернув его мысли к ее теперешнему состоянию.
– Но сначала ты мне скажешь, что тебя беспокоит, – приказал он.
Она громко разрыдалась.
– Ты все еще плачешь? – с досадой спросил он. Упираясь ему в грудь, она кивнула.
– Джейд никогда не плакала.
– Что ты сказала?
Повторять она не стала. Потом она попыталась отодвинуться от него, но Натан ее не отпустил. Одной рукой он все еще крепко прижимал ее к себе, затем приподнял ее подбородок. Осторожным движением он отбросил волосы с ее лица.
Как только он увидел па ее лице темную припухлость, лицо его исказила страшная гримаса.
– Мне следовало убить этого сукина сына, – сказал он.
– Я трусиха.
Выпалив это признание и увидев его скептический взгляд, Сара вдобавок энергично кивнула головой.
– Это правда, Натан. Если до сегодняшнего дня я не подозревала об этом, то теперь я знаю о себе правду. Я совсем не похожа на Джейд, люди правы. Я ей в подметки не гожусь,
Он был так ошеломлен ее горячей речью, что даже не заметил, как она освободилась из его рук и быстро направилась к кровати. Усевшись на край постели, она уставилась на свои колени.
– А сейчас я собираюсь вздремнуть, – тихо сказала она.
Похоже, он никогда не научится понимать ее. Натан покачал головой и попытался не улыбаться. Если бы его жена решила, что он насмехается над ней, это могло бы задеть ее чувства. Сара снова прикрыла волосами правую сторону лица. Было видно, что она стесняется своего синяка.
– Я не просто трусиха, Натан. Я к тому же уродлива. У Джейд зеленые глаза, да? Люди говорят, что у нее рыжие, как огонь, волосы. Джимбо сказал, что она красавица.
– Какого черта ты говоришь о моей сестре? – спросил Натан, но тут же пожалел о своем суровом тоне. Ему хотелось облегчить боль Сары, а не усугубить ее. Гораздо мягче он сказал:
– Ты вовсе не трусиха.
Она вскинула на него глаза, и он увидел, что она нахмурилась.
– Тогда почему у меня дрожат руки и почему меня тошнит? И сейчас мне так страшно. К тому же единственное, о чем я могу думать, это что стало бы с тобой.
– Что могло со мной случиться? – Он был растроган и ошеломлен ее признанием. – Сара, но твоя жизнь тоже была в опасности.
Она вела себя так, словно не слышала ответа.
– Они могли убить тебя.
– Но не убили.
Она снова начала плакать. Он вздохнул и решил, что это будет продолжаться еще долго. Сара нуждалась в большем, чем его возражения. Она нуждалась в его ласке.
Он очень хотел успокоить ее своими прикосновениями. Сбросив с себя всю одежду, Натан хотел было снять брюки, но потом передумал и прямо в них уселся на кровать.
Когда Натан сел, Сара встала. Она молча смотрела, как он усаживается поудобнее. Он прислонился к деревянной спинке изголовья, одна его нога была вытянута, другая согнута в колене. Он притянул к себе Сару и усадил себе на ноги. Ее спина уперлась ему в грудь, а голова безвольно упала на плечо. Рука Натана обнимала ее талию. Усаживаясь поудобнее, она немного поерзала на его коленях. Это ее движение заставило его сжать зубы. Его жена все еще не подозревала, какое возбуждающее действие оказывала на него. Она еще не понимала, как быстро могла заставить его захотеть ее.
– Теперь не нужно прятать от меня лицо, – прошептал он.
Натан бережно убрал волосы с ее лица и поцеловал ее в шею. Сара закрыла глаза и слегка откинула голову, чтобы не мешать ему.
– Натан? Ты видел, как быстро развернулся ко мне этот человек? Если бы пистолет не разрядился, я бы не смогла защититься. У меня совсем нет сил, я тщедушная.
– Тебе и не нужны силы, чтобы защищаться, – ответил он.
Это замечание показалось ей совершенно бессмысленным.
– Я ударила Даггана, а потом моя рука еще долго болела. Это тоже был слабый удар. Да, у человека должна быть сила, если он собирается…
– Кто такой Дагган?
– Человек из таверны, который был вместе с дядюшкой Генри в ту ночь, когда мы встретились, – объяснила Сара.
Натан вспомнил и улыбнулся, когда представил себе маленький изящный кулачок, вылетевший из окошка кареты.
– Элемент неожиданности оказался в твою пользу, но ты неверно сложила кулак.
Он взял ее руку и показал, как нужно.
– Никогда не подкладывай большой палец внутрь, иначе при ударе ты можешь сломать его. Его нужно класть на пальцы под костяшками. А теперь крепко сожми, – приказал он. – Сила удара должна исходить отсюда, – добавил он и провел своим пальцем вдоль косточек ее кулака. – Все тело должно принимать участие в ударе.
Сара кивнула:
– Это так и есть, раз ты так говоришь, Натан.
– Ты должна уметь позаботиться о себе, – произнес он. – Обрати внимание, Сара, я тренирую тебя. До настоящего момента она и не представляла, какой беззащитной она била. Сейчас, рядом с Натаном, она особенно остро ощутила это.
– Ты что, не хочешь заботиться обо мне? – спросила она.
От его вздоха ее волосы разлетелись в стороны.
– Я ведь не всегда буду рядом с тобой, – резонно заметил он, стараясь быть с ней терпеливым. – Теперь, – добавил он более жестким тоном, – куда ты бьешь, не менее важно, чем как ты бьешь.
– Правда?
Она хотела повернуться, чтобы посмотреть ему в лицо, но Натан удержал ее голову на своем плече.
– Да, – продолжил он. – Самая уязвимая часть мужского тела – это пах.
– Не думаешь ли ты, Натан, что я…
По ее голосу он почувствовал, что она вспыхнула. Он досадливо заметил:
– Это так нелепо с твоей стороны постоянно смущаться. Я твой муж, и мы должны уметь говорить на любые темы.
– Я не думаю, что смогу ударить мужчину… туда…
– Черта лысого ты не сможешь, – возразил он. – Проклятие, Сара, ты будешь защищаться, потому что я приказываю тебе это. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Ей это признание было бы даже приятно, если бы в его голосе не звучало столько раздражения. Но и Натан не чувствовал себя счастливым оттого, что он просто не хотел бы, чтобы с ней что-нибудь случилось. Конечно, он был очень сложным человеком. Он ее учил таким вещам, сделать которые она, возможно, никогда не сможет.
– А если я не смогу ударить мужчину туда? Трусы ведь не могут защищаться, – заявила она. – В этом своем грехе я уже призналась тебе.
Боже, она была такая жалкая! Натан постарался не рассмеяться.
– Объясни, почему ты считаешь себя трусихой, – приказным голосом сказал он.
– Но я уже объяснила тебе, – воскликнула она. – У меня все еще дрожат руки, и каждый раз, когда я думаю о том, что могло произойти, мое сердце переполняет ужас. Я даже на это платье не могу смотреть без отвращения.
