Наклонившись, он осторожно поцеловал ее.
— Мы как-нибудь ненавязчиво дадим всем понять, что на самом деле уроки вела твоя мисс Перчейз, а я всего лишь делал шокирующие заявления и вообще поощрял всяческую болтовню.
— Так что девочки останутся образцово воспитанными, а ты проиграешь пари. — Привстать на цыпочки и поцеловать его показалось Эмме такой счастливой мыслью, что противостоять ей у нее совершенно не было сил. А жениться он ей и не предлагал, разве не так? — А что потом?
— А потом я признаюсь, что вскоре после того, как заставил тебя заключить со мной пари, я понял, что не сумею научить девочек даже половине того, чему можешь научить их ты. Когда прошел этот возмутительный слух, мы оба были крайне оскорблены и поэтому решили пригласить родителей, чтобы они своими глазами убедились, что их дочери в хороших руках. А чтобы доказать, что все мы люди чести, я женюсь на тебе.
— Чтобы доказать… — разочарованно протянула Эмма. — Я думаю, девочки могут поверить в это, но жениться на учительнице, только чтобы избежать скандала? Ты не боишься, что покажешься смешным?
— Есть только один человек, мнением которого я дорожу, и если этот человек счастлив, буду счастлив и я.
У Эммы вдруг появилась надежда.
— Это приятно слышать, даже если это не совсем так.
— Тогда разреши мне это доказать.
Он схватил ее в объятия и стал жадно целовать. Не успела она опомниться, как уже сидела у него на коленях, а он начал покрывать поцелуями ее шею.
— Это тоже приятно.
— Господи, Эмма, руки так и тянутся к тебе, — пробормотал Грей.
— Мне нравятся твои руки.
Услышав это признание, Грей запустил одну руку в вырез ее платья и обхватил одну грудь. Когда он начал гладить большим пальцем чувствительный сосок, Эмма, вздрогнув, ощутила, как по всему ее телу разливается жаркий огонь.
— На что это больше похоже, Эмма, на честь или вину?
Его проникновенный шепот окончательно пробудил ее застывшие было чувства. Пока одна его рука продолжала ласкать ее грудь, другая уже скользнула вверх по бедру.
— Грей!
— Тише. Ты же не хочешь, чтобы тебя услышали на улице?
Нет, она совсем не хочет, чтобы им кто-нибудь помешал. Она мечтала об этом, она скучала по нему каждое мгновение, что он был вдали от нее. После субботы, после того, как закончится пари, у него не будет больше причин оставаться в Гемпшире. Все, что он говорил о женитьбе, было скорее всего продиктовано сознанием его вины.
Грей обнял ее за талию и приподнял, чтобы поднять юбку повыше, потом снова посадил ее себе на колени.
Эмма была благодарна Грею за то, что вызывала у него желание. Несмотря на то что его высокомерие иногда выводило ее из себя, она любила его и короткие мгновения их близости. Как только реальность вступит в свои права, Грей поймет, что они никогда не смогут пожениться, но у нее по крайней мере навсегда останутся воспоминания об этих восхитительных минутах.
Его руки — такие теплые и умелые — переместились к потаенной ложбинке, и Эмму окатила волна страсти.
— Грей, — прошептала она.
— Наклонись вперед.
Держась за край письменного стола, Эмма подалась вперед. Потом Грей, одновременно направляя, опустил ее обратно, и она ощутила, как его твердая и горячая плоть входит в нее. Грей застонал от наслаждения, испытывая поистине неземное блаженство.
Они кончили одновременно. Эмма, закрыв глаза, вздохнула глубоко и удовлетворенно. Он обнял ее за талию и снова прижал к себе.
— Когда все будет позади и я найду место гувернантки… где-нибудь… и мы сможем возобновить наше знакомство, ты станешь навещать меня когда захочешь.
Она поцеловала его.
— Что?
— Это никому не причинит неприятностей. Мне нравится быть с тобой, хотя я отчетливо понимаю, что у меня и не будет никаких перспектив.
— Но у тебя есть одна очень достойная перспектива, черт побери!
— Нет, это не имеет смысла, — настаивала она.
— Эмма, я совсем недавно пришел к выводу, что бессмыслица — это единственная вещь, которая имеет смысл. — Грей сел прямо и опустил ее юбку. — Ты директриса академии. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Но…
— Ты только подумай. — Нахмурившись, он встал и начал заправлять в бриджи измятую рубашку. — Нет, не думай. Ты и так слишком много думаешь. — Пока Эмма смотрела на Грейдона, пытаясь понять, что он хочет сказать, он поцеловал ее — неторопливо, как человек, имеющий на то полное право.
— Я приеду в субботу в десять часов утра. — Грей поставил стул на прежнее место. — Будь готова ко всему.
Он вышел и закрыл за собой дверь. Эмма опустилась в кресло у окна.
— Боже мой, — прошептала она, приглаживая растрепавшиеся волосы.
Пропасть между тем, что желало ее сердце, и тем, что логика подсказывала, становилась все шире. Выходит, она нужна ему не просто на один вечер, не просто для удовольствия, а на всю оставшуюся жизнь.
Но любит ли он ее? Любит ли настолько, чтобы выдержать насмешки своих друзей из всего высшего света? А как же его мать, которая считает ее распутницей?
Эмма встала и подошла к столику, на котором стояло множество бутылок. Найдя бренди, она налила себе немного, но у нее было предчувствие, что к концу недели ей потребуется изрядное количество этого напитка.
Глава 20
Кареты прибыли очень рано. Эмма, поправляя ленту у пояса своего самого скромного и старомодного платья, стояла у окна спальни, наблюдая, как четыре супружеские пары чинно вышли из карет и направились ко входу в академию. Моросивший с утра дождь превратился почти в ливень, словно небеса плакали, сочувствуя ее незавидному положению.
Вскоре подъехали еще две кареты, а потом еще одна.
— Кто бы это мог быть? — нахмурилась Эмма.
Неприятностей, видимо, прибавится. Вряд ли это кто-то приехал к ней на помощь. Слишком поздно.
— Эмма? — Дверь в ее кабинет открылась.
— Я здесь, — крикнула она, садясь к туалетному столику, чтобы гладко зачесать волосы. У нее так дрожали руки, что она едва могла держать щетку, но она была твердо намерена выглядеть чопорно, как и подобает директрисе респектабельного пансиона.
— У нас проблема, — заявила Изабель, проскользнув в полуоткрытую дверь.
— Еще одна?
— Боюсь, что так. Прибыли родители, дочери которых не имели отношения к пари.
— Неудивительно. Все дело ведь не в пари, а во мне.
— Не говори ерунды. В том, что случилось, нет твоей вины.
Вина была, но сейчас главное — это незапятнанная репутация ее учениц. Каким бы надежным ни был план Грея, она не может рисковать будущим академии.
Даже те родители, которые сегодня не приехали, прислали ей гневные письма. В них они, пороча ее, упрекали в отсутствии здравого смысла. Эмма знала, какой ценой сможет спасти академию: она подаст в отставку. Даже думать об этом ей было невыносимо, но если родители потребуют, она уйдет.
— Что ж, моя дорогая Изабель, давай соберем наших учениц и покажем родителям, чего достигли их дочери.
Захватив тяжелую папку, в которой были собраны предложения, касающиеся ее части пари, Эмма направилась в комнату, где собрались ученицы Грея. Девочки были полны решимости убедить присутствующих, что в академии их учили лучше, чем это делал герцог. Но они, естественно, не понимали, что пари давало ей и Грею законное право встречаться, а также доказывало, что ежедневная работа над планом улучшения управления поместьем, которым она так гордилась, не оставляла ей времени на увлечение герцогом Уиклиффом.
Но самым ужасным во всей этой истории было то, что все уверения в ее невиновности будут ложью. Ведь любовная связь с Греем была на самом деле, и даже сейчас Эмма не хотела бы с ним расставаться. С той поры, когда ее, двенадцатилетнюю, предали, она ненавидела ложь и всеми силами старалась внушить своим ученицам то же чувство. Но сейчас ей придется пойти на заведомый обман, чтобы спасти академию.
— Мисс Эмма, я надела свое самое строгое платье, — провозгласила Лиззи.
