Гейл Каллен - Не дразни герцога

— Довольна? — спросил он, когда Эбигейл забрала у него одежду и положила обратно на полки.

— Нет. — Она опустилась на четвереньки и заглянула под шкаф, с очень высокими витыми ножками. Эбигейл провела ладонью по каждой из них, потом начала ощупывать дно шкафа. — Кристофер, тут есть что-то странное. Часть дна выпирает вниз.

— Ну да, это его так починили.

— Не думаю, чтобы его дно нуждалось в починке. — Эбигейл легла на спину на покрытый ковром пол и, отталкиваясь каблуками, заползла под шкаф.

— Ты испачкаешься.

— Может, леди это испугало бы, — заявила Эбигейл, — но…

— Но ты не леди. Я знаю.

— Мне нужна свеча, чтобы все хорошенько рассмотреть.

Кристофер опустился на колени и поставил свечу под шкаф рядом с Эбигейл. Дерево было не покрашено, но выглядело как новенькое. На нем даже был выжжен какой-то знак, наверное, эмблема плотника.

Эбигейл почувствовала, как Кристофер положил руки ей на лодыжки.

— Не нужно вытаскивать меня!

— Я и не собирался.

Кристофер начал медленно приподнимать ее юбки, а потом погладил ноги, забравшись ей под чулки, но Эбигейл изо всех сил старалась не обращать на это внимание и занималась только шкафом.

Она оказалась права. Одна часть была ниже остального дна и сделана из другой породы дерева. Эбигейл просунула пальцы в щель и попыталась потянуть к себе, но ее попытки не дали никакого результата. К тому же она не хотела сломать старинную вещь.

Тут Кристофер раздвинул ей ноги, и Эбигейл воскликнула:

— Кристофер! Перестань! Я кое-что нашла. Ляг рядом со мной.

— Я думал, ты никогда не попросишь меня об этом. Но он не стал больше дразнить ее, лег на спину и продвинулся вперед, пока их головы не соприкоснулись.

— Здесь есть потайной ящичек, — сказала Эбигейл, — но я боюсь его повредить. Я попыталась потянуть его, но у меня ничего не вышло. У тебя есть какие-то предложения?

Кристофер обследовал его поверхность так же искусно, как он ласкал ее вчера ночью, и, глядя на его руки, Эбигейл чуть не забыла о цели, которая привела ее сюда.

А потом, вместо того чтобы тянуть его вниз, Кристофер нажал и толкнул его вперед, и дерево начало раздвигаться.

— Осторожно! — воскликнула Эбигейл.

Посыпалась пыль, и она не успела отвернуться. Несколько раз, чихнув, Эбигейл открыла глаза и увидела, как Кристофер вытаскивает деревянную коробочку длиной примерно с две ее ладони.

— Там лежит что-то тяжелое, — сказал Кристофер. Судя по его тону, он тоже заинтересовался находкой.

Кристофер положил коробочку себе на грудь. Внутри оказался кожаный сверток. Не говоря ни слова, Эбигейл и Кристофер вылезли из-под шкафа и сели рядом. Кристофер положил сверток между ними. Эбигейл поднесла к нему свечу.

— Открой! — прошептала она с волнением в голосе.

— Но это твоя находка.

— И твое привидение!

Не поднимая его, Кристофер ослабил шнурок на свертке. Он замер, и на мгновение их сверкающие от тревожного предчувствия глаза встретились.

Кристофер заглянул внутрь и, хмурясь, развернул тонкую кожу. Там оказалась перевязанная стопка пожелтевшей от времени бумаги. Она вся была исписана.

Эбигейл вскрикнула от радости.

— Ох, твой предок любил писать, так же как и ты!

И тут Эбигейл увидела, как радостное волнение на лице Кристофера погасло, уступив место привычному, недоверию. Она слишком поздно осознала свою ошибку.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он.

Кристофер увидел, как кровь отлила от лица Эбигейл. Она вздрогнула, даже не пытаясь скрыть свои чувства. Их снова разделила пропасть.

— Эбигейл, отвечай мне. Что это значит — «любил писать, как и ты»?

Он заметил, как увлажнились ее глаза.

— Я… я приходила к тебе в спальню сегодня днем, но тебя не было, и я решила подождать. Я не могла забыть прошлую ночь и хотела, чтобы ты показал мне… но это не важно.

Ее голос дрожал, и Кристофер едва мог слышать, что она говорила.

— Ты оставил рукопись на столе. Я… увидела твой почерк… и не смогла сдержаться…

Слеза выкатилась из уголка ее глаза, но Кристофера это не тронуло.

— Ты читала мои личные записи, — холодно произнес он. — Ты готова пойти на все, чтобы окончательно разбить мое доверие к тебе? Ты хочешь написать об этой пьесе в своей статье?

Эбигейл застонала и на секунду закрыла глаза.

— Я же говорила, что не стану писать о тебе статью. Можешь держать меня тут, сколько захочешь, пока не убедишься, что я не лгу. А это, — и Эбигейл указала на бумаги, — трудно назвать скандальной новостью. Ты оказался писателем, ну и что?

— И как, по-твоему, отреагировали бы все уважающие меня люди на то, что я сочиняю вульгарные пьесы? В некоторых театрах бывают проститутки, и многие приличные члены общества не пойдут из-за этого даже на Шекспира! Я должен быть выше таких вещей, должен вести себя как человек, который занимается исключительно серьезными делами. — Кристофер вспомнил о том, как ему рассказывали о трудностях, которые пришлось преодолевать его отцу из-за того, что он выбрал в жены неподходящую девушку.

— Хорошо, ты должен поддерживать свой непогрешимый образ, но я не верю, что из-за этого тебе обязательно нужно отказываться от любимого занятия, которое приносит тебе радость. Пьеса очень хорошая, Кристофер, — сказала Эбигейл, коснувшись его руки. — У меня не было времени внимательно прочесть ее, и я заметила, что она не закончена, но пьеса мне понравилась. Герои реальные, и их проблемы меня захватили.

Кристофер не знал, как ему поступить. Он разрывался между стремлением сохранить свой секрет — как поступал всю свою жизнь — и жаждой раскрыть, наконец, кому-нибудь свою душу. Кристофер посмотрел на Эбигейл, чье лицо светилось восторгом и радостью.

И вдруг слова буквально сами соскочили у него с языка:

— Есть компания, которая хочет заняться этим, если конец будет подходящим. — Сцены, которые он написал, герои, которых он создал, станут наконец реальностью. Узнав об этом, Кристофер преисполнился гордостью, как будто пьеса была самым главным достижением в его жизни.

Эбигейл охнула от изумления, а потом схватила его за руки:

— Твою пьесу поставят в театре! Твое семейство будет гордиться тобой.

— Нет-нет, никто не знает, кто ее автор, кроме тебя. Сохрани это в тайне. — Писательство приносит ему радость, а на славу ему наплевать. Он разочаровал своего отца, дал обществу еще один повод с презрением относиться к его матери. Казалось, в будущем он станет самым скандальным членом семьи Кэбот, а это что-то да значит!