Что касается Алекса, леди Люсинда казалась ему ядовитой гадюкой, притаившейся в зеленой траве.
Какой бы красотой она ни обладала, ее портили презрительно кривящиеся губы и раздувающиеся от гнева ноздри.
– Вообще-то ты была права, отказавшись ехать в Лондон, – заявила она Нелл. – Ты бы сама осрамилась и опозорила меня своими грубыми манерами.
– Такими, например, как громкий смех? – спросил Алекс. – Это вовсе не грубо, уверяю вас. Напротив, искренне смеющаяся женщина – это бесценное сокровище в наше время. – Затем, пока леди Люсинда не выпустила еще одну порцию яда, он вежливо поклонился и сказал: – Разрешите попрощаться с вами заранее, на тот случай если меня не окажется дома, когда вы будете уезжать. Я еще ненадолго останусь в этих краях. Мне нужно закончить семейные дела, которые и привели меня сюда. В скором времени увидимся в Лондоне, – добавил он, чтобы подсластить пилюлю. – Если только я не потеряю к тому времени вашу благосклонность.
В том, что сказал Кард, заключался скрытый намек, который леди Люсинда уловила: если хоть слово о том, что произошло во время этого визита, просочится в свет, если о них появится хоть одна сплетня, лорд Кард разорвет с леди Люсиндой всякие отношения. А ее брачные перспективы и без того весьма туманны.
– Может быть, во время нашей следующей встречи вы осчастливите меня туром вальса? – произнес он. Это была приманка.
Дочь герцога торжественно кивнула.
Редферн услужливо держал дверь, пока леди Люсинда величественно выплывала из гостиной.
Чтобы обратить на себя внимание, он многозначительно кашлянул.
– Иди спать, старина, – сказал ему Кард. – Мы сами погасим свечи и запрем двери.
Дворецкий снова кашлянул.
– Если ты заболел, тебе необходимо лечь в постель. Бледный, словно призрак, старик не двинулся с места.
Он смотрел на портрет Лизбет, висевший над каминной полкой.
Алекс сделал вид, будто не понял намека. Он подошел к Нелл и, понизив голос, сказал:
– Вы простили меня?
– Нет. Но я, в свою очередь, прошу у вас прощения за свое ребячество.
– Что? Вы извиняетесь зато, что громко смеялись? Это было здорово, несмотря на то что у меня заболел бок.
– Нет, я прошу прощения зато, что произошло днем. За то, что швыряла вещи и кричала, как торговка рыбой. – Нелл тоже посмотрела на портрет. – Моей кузине было бы стыдно за меня.
– Возможно, ее никто так не раздражал своими поступками. Я тоже должен перед вами извиниться. Несмотря на то что действовал из лучших побуждений. Я просто не хотел, чтобы вы почувствовали себя несчастной, полагая, что вы зависите от меня.
– Я и сейчас это чувствую.
– Несчастной и зависимой?
– Да. Я давно достигла совершеннолетия, однако мой брат продолжает меня опекать. Так устроен этот мир: о благосостоянии незамужней женщины заботятся родственники-мужчины. Мне никогда не приходило в голову возражать против зависимости от брата. А тут появляется почти посторонний человек и начинает распоряжаться моей судьбой. И выясняется, что не только мой брат скрывал от меня правду, но и вы тоже. Как тут не чувствовать себя несчастной?
– Поэтому я и скрыл от вас правду, хотел, чтобы вы отправились в Лондон немного развлечься.
– Значит, вы не пытались сбыть меня с рук, желая выдать замуж за первого встречного?
– Да нет же, черт возьми. Я собирался предоставить вам возможность все решить самой. Если бы вы выбрали достойного джентльмена, за которого готовы выйти замуж, я был бы только рад. – Наверное, Алекс обрадовался бы так же, как радовался, обнаружив, что его плечо не сломано, а вывихнуто. Однако не все так просто: как бы то ни было, распутники, подобные сэру Чонси, или старики, как Пенсуорт, не подойдут Нелл в качестве кандидатов в мужья. – Вы могли посещать в Лондоне интересные лекции и литературные вечера, я был бы тоже доволен, если это именно то, чего вы хотите.
Нелл внимательно смотрела на Алекса, как будто за стеклами его очков могла найти ответы на свои вопросы. Честным можно притвориться. Однако Нелл показалось, что Алекс говорит вполне искренне.
– В таком случае благодарю вас. Только это не значит, то вместе с домом вы унаследовали и меня.
Алекс улыбнулся:
– Если бы унаследовал, непременно предъявил бы права на такое прелестное наследство.
Нелл пришла в замешательство.
– Надеюсь, вы не заигрываете со мной? – спросила она, недоверием глядя на Карда, и нахмурилась. – Это так же бесполезно, как пытаться решить мое будущее.
Кард протянул ей здоровую руку.
– Боже упаси, – проговорил он с лукавой улыбкой. – Я только подтверждаю ваши слова, что меня не назначали вам в опекуны или попечители. И признаю, мне не следовало договариваться о вашей поездке в Лондон без вашего согласия. Тем не менее я считаю, что вам не мешало бы пересмотреть ваше решение, потому что вам и вправду понравится там отдыхать.
– Благодарю вас. Возможно, когда-нибудь я съезжу в Лондон.
– Так, значит, мир?
– Мир. – Нелл протянула ему руку.
Кард поднес ее к губам.
Редферн снова кашлянул.
Нелл отдернула руку, но не потому, что вмешался старый слуга.
– Да вы и впрямь со мной заигрываете!
Алекс криво усмехнулся:
– Разве это так плохо?
«Хуже не бывает, – подумала Нелл, – ведь потом он как ни в чем не бывало вернется к своей обычной жизни в Лондоне. А он обязательно туда вернется. Один. Если только…» Но разве могут быть у него серьезные намерения в отношении ее?
Нелл вышла из гостиной.
Алекс печально вздохнул. Ему не хотелось отпускать ее руку. Никогда. После того как Нелл ушла, он внезапно ощутил пустоту. Разве может он уехать, оставив Нелл одну?
Леди Люсинда постаралась убедить себя, что вечер удался, несмотря на эту счастливую парочку в гостиной. После того как лорд Кард имел возможность убедиться, как много вокруг леди Люсинды вертится обожателей, он будет вынужден передумать и поймет, что лучшей невесты ему не найти. Нелл – ни рыба ни мясо. Эта простушка ей не соперница. Разве может лорд Кард предпочесть леди Люсинде ничем не примечательную Элеонору Слоун, серую мышку?
Тетя Хейзел решила выспросить своего покойного жениха Андре о герцоге и о том, какие у него намерения. Однако Андре упорно хранил молчание. Неужели бедняга ревнует?
Герцог тем не менее чувствовал себя так хорошо, как никогда. Неужели последний из докторов оказался прав, когда сказал, что умеренность в выпивке и пище благотворно скажется на его здоровье?
В эту самую ночь, когда постоянные обитатели, гости, а также призраки Амбо-Коттеджа наконец крепко уснули, вернулся брат Нелл, Филан Слоун.
«Наверняка граф Кард уже в Лондоне. Ведь прошло довольно много времени!» – так рассуждал Филан, пробираясь домой.
