Уэбб посмотрел на бумагу и побледнел — сумма оказалась куда большей, чем двухмесячная зарплата рейнджера. Ему снова придется телеграфировать Аманде.
Проклятие! Он сам вырыл себе яму, из которой не знал как выбраться. Что ж, если ему придется встать на колени, чтобы заставить Сахарную Энн понять всю цепь событий, он встанет. Что хорошего в самой распрекрасной кровати в мире без нее!
* * *
Сахарная Энн сидела в своей комнате и рассеянно смотрела в окно, когда к ней вошла Флора.
— Капитан снова внизу, — сказала она, — и хочет поговорить с тобой.
— Зато я не хочу с ним разговаривать. Скажи, чтобы он убирался.
— Дорогая. — Флора обняла Сахарную Энн и прижала к своей пышной груди. — Разве я не говорила тебе — не верь красивым? Они всякий раз разбивают тебе сердце. Я все поняла еще с той минуты, как увидела его с актрисой. — Тут Флора испуганно прижала руки ко рту.
Сахарная Энн прищурилась:
— Какой актрисой?
— Забудь, что я сказала.
— Говори, как я смогу забыть! Ты имеешь в виду, что видела его с другой женщиной? Когда? Где?
Флора вздохнула:
— Триста рассердится на меня, но уж если я открыла рот, то придется рассказать всю историю. — Она поведала Сахарной Энн о своих наблюдениях за Уэббом и актрисой, которых видела дважды, в том числе перед самым отъездом в Новый Орлеан.
— После того как мы… после того как мы?..
Флора кивнула.
— Низкий, грязный, отвратительный негодяй! Передай ему мои слова, и пускай отправляется к черту! Скажи ему все, ничего не упускай! Я никогда больше не хочу видеть его лицо и слышать его голос! Никогда!
Ей было так плохо, что она не смогла бы ответить на стук в дверь, даже если бы на чаше весов лежала ее собственная жизнь.
Триста вошла без приглашения с тарелкой крекеров.
— Вернись в кровать, дорогая, — сказала старая леди. — Погрызи крекеры.
Сахарная Энн застонала.
— Я не думаю, что мне стоит что-то есть. Похоже, я умираю. Наверное, отравилась чем-то.
— Вряд ли. Доверься мне.
Неуверенно поднявшись со стула, Сахарная Энн вползла обратно в постель, потом съела крекер, который дала ей Триста. Чудесно. Она съела другой и почувствовала себя намного лучше.
— Спасибо. Я не могу представить себе, что со мной такое.
Брови Тристы поднялись.
— Не можешь? С тобой такое происходит каждое утро, уже больше недели. У тебя не было месячных?
Сахарная Энн кивнула.
— Тогда я думаю, что ты должна понять.
— Я не беременна. Я не могу быть беременной. — Она отвернулась, пытаясь скрыть слезы.
— Скажи мне, как ты предохранялась? — Сахарная Энн ничего не ответила, и Триста вздохнула: — Боже, спаси мою девочку. В свое время я научу тебя этому, но сейчас уже бесполезно запирать дверь сарая. Вопрос в другом: что ты собираешься делать со своим состоянием?
— Во всяком случае, не пойду ни к одному из тех ужасных людей. Я видела в больнице, как женщины умирают от кровотечения.
— Я и не предлагаю тебе ничего подобного, дорогая.
— Тогда единственное, что я могу сделать, это выносить ребенка. У меня никогда не будет возможности иметь другого, и я буду любить младенца изо всех сил. У него будет все, что я смогу ему дать.
— Кроме отца, Сахарная Энн. Что ты намерена делать, когда твой ребенок получит клеймо ублюдка, незаконнорожденного, а другие дети станут дразнить его? Что ты скажешь ему, когда он прибежит к тебе в слезах?
— Ты поэтому уступила моего отца деду, не так ли?
— Поэтому, а еще потому, что была очень молода и без средств. Даже Фиби понимает, что такое родить ребенка вне брака. Скоро она и миссис Тэрнипсид уедут с Тимми; я купила пансион в Хантсвилле, и они станут им управлять. Фиби согласилась взять фамилию самого младшего сына миссис Тэрнипсид, того, который пропал в море. Кто знает, возможно, он был отцом Тимми.
— Но ведь ты на самом деле не веришь в это?
Триста улыбнулась:
— Нет, но это успокаивает их обеих. Ты, моя дорогая, в совершенно другой ситуации. У твоего ребенка есть отец, который свободен и может жениться на тебе. К тому же он тебя обожает.
Ярость охватила Сахарную Энн.
— Ни за что! Я уеду в Хантсвилл к Фиби и назову своего младенца Херндоном, но не соглашусь выйти замуж за Уэбба Маккуиллана. В конце концов, я — вдова. Никто не знает, что мой муж умер прежде, чем я забеременела. Если я должна жить с ложью, я предпочитаю жить со своей собственной ложью.
— Надеюсь, ты хотя бы поговоришь с капитаном? Сахарная Энн, он нежно любит тебя. Я никогда не видела никого в таких мучениях. Не важно, какие слова ты произносишь, но ты его все еще любишь. Вы удивительно славная пара.
— Мне нечего сказать капитану, меня не трогают его цветы, конфеты или открытки. Я слышала все слова оправдания его поступков дюжину раз — от тебя, от Флоры, от Вилли, от мистера Андервуда, от Мэри и Дональда, от Фиби и даже от бедной миссис Тэрнипсид. Уэбб заручился поддержкой всех, кроме младенца Тимми и собаки, а на самом деле он лгун и негодяй, и я не собираюсь иметь с ним никакого дела.
— Сахарная Энн, будь же справедливой к этому человеку — ты ведь тоже играла в свою игру и тоже обманывала. Он не знал тебя, когда согласился работать с пинкертонами. Успех позволил бы ему исполнить давнюю мечту. Он не думал, что тебя арестуют, а только хотел дать тебе возможность самой вернуть деньги и доказать собственную невиновность.
— И из этого ничего не вышло! В последний раз повторяю: больше я не намерена иметь никакого дела с капитаном Маккуилланом. И пожалуйста, не упоминай его имя при мне. Обещаешь?
Триста снова вздохнула:
— Обещаю.
Уэбб приезжал к дому Тристы по два раза в день в течение двух недель, но Сахарная Энн отказывалась говорить с ним. Он готов был убить себя за то, что не рассказал ей правду с самого начала. В результате случилось то, что случилось, и как раз в тот момент, когда он полюбил ее, полюбил так сильно, что просто не знал, как ему жить без нее.
Сидя на ступеньках лестницы, Уэбб пытался придумать, как ему поговорить с ней. Он полагал, что если сможет заставить Сахарную Энн выслушать его, то она в конце концов все поймет.
Из дома вышел Вилли в сопровождении Спорта.
— Добрый вечер, кэп. — Вилли сел на ступеньки рядом с Уэббом и предложил ему один из двух бананов. Собака устроилась возле их ног и негромко повизгивала.
Уэбб взял банан, снял с него кожуру и откусил большой кусок.
— Как Сахарная Энн?
— Я бы сказал, так себе. Вы собираетесь помириться?
— Не знаю. Нет, если мы не поговорим; но она не хочет меня видеть. Триста сказала, что она сидит почти все время в комнате.
