– Хочешь получить их назад?
– Нет. Я только хотел бы знать, какого черта ты сразу не признались мне в своей девственности?
Онести потупила взор. В голосе Джесса прозвучала боль глубокой обиды, и ей сделалось стыдно. Она тяжело вздохнула и прошептала:
– Ты бы никогда этого не понял, Джесс! Мне нужны были деньги на дорогу.
– Именно для этого ты опоила меня и наутро внушила, будто бы между нами была близость? Разве не так?
Онести помедлила с ответом, но потом все-таки утвердительно кивнула:
– Я понимаю, что большинство мужчин были бы довольны девственностью своих жен до свадьбы.
– Большинство мужчин надеются, что их будущие жены еще не потеряла свои венки.
– Не хочешь ли ты сказать, что был доволен, приняв меня за проститутку?
Джесс стиснул зубы, но промолчал, а Онести сделала короткую паузу и продолжила:
– Ты большой лицемер, Джесс! И в этом главное отличие моей лжи от твоей.
– Я никогда тебе не лгал!
– Согласна. Но тем не менее не говорил и правду. А это ничем не отличается от лжи.
– Например?
– Пожалуйста: ведь ты мог бы признаться, что работаешь детективом. Но не сделал этого!
– В первые дни нашего знакомства я не думал, что ты будешь представлять для меня какой-нибудь интерес в профессиональном плане.
– А потому решил разыгрывать передо мной роль жалкого бродяги без прошлого и будущего. Так?
– Я просто исполнял свой служебный долг.
– А я боролась за свою жизнь. Это, конечно, тебя не очень интересует, но жизнь – вот все, что у меня осталось!
Онести повернулась и принялась привязывать к седлу жеребца свой вещевой мешок. Джесс с грустью посмотрел на ее изящную фигуру. Как она могла подумать, что ему безразлична ее жизнь?
Может быть, она считает, что он ухватился за это самое трудное дело только ради удовольствия? Или же ему просто нечего было делать?
Боже, если бы Онести знала, как глубоко проникла в его душу!..
Снова пошел дождь. Джесс спрятался под тент. Погода была пакостной. И настроение – не лучше. Он провел столько ночей в прериях, что сейчас даже не мог бы и сосчитать. Хотя рядом была Онести и им предстояло длинное путешествие вдвоем в погоне за этими чертовыми «плывущими камнями», он еще никогда не чувствовал себя столь одиноким, как сейчас!
Но, может быть, ему стоит постараться забыть все то, что Онести воплощала в себе? Все то, что он привык ненавидеть в этой жизни?
Отец Джесса разрушил иллюзии своего сына. Миранда нанесла болезненный удар по его самолюбию и гордости. Но Онести...
Боже, Онести могла сделать самое страшное – разбить его сердце...
Онести вновь забылась сном. На этот раз – более крепким и даже красивым. Ей снились цвета. Зеленый и голубой... Золотистый и желтый... Они перемешивались друг с другом, сливались в один и снова разделялись.
О-нес-ти!
Не открывая глаз, она повертела головой в разные стороны.
Вы-хо-ди... Выходи, где бы ты ни была!..
Нежный девичий голос продолжал звучать в ушах и манить к себе.
О-нес-ти!
Но она все еще не решалась открыть глаза. Наконец ее имя повторил уже мужской голос – резкий и требовательный:
– Онести! Да проснись же наконец!
Она открыла глаза и увидела склонившееся над ней мужское лицо.
– Джесс?
– Надеялась увидеть еще кого-нибудь?
Его насмешливый тон показался ей приятным. Она приподнялась с земли, села на корточки и протерла глаза.
– Мне приснилось, будто бы кто-то зовет меня по имени.
– Нет ничего удивительного! Я вот уже минут десять, если не более того, пытаюсь тебя разбудить.
Джесс поднялся с колен и пошел к лошадям. Седла на их спинах и запах потухшего костра говорили о том, что Джесс давно на ногах.
– Не будем зря тратить время. Нам сегодня предстоит очень длинная дорога.
Несмотря на демонстративное нетерпение Джесса, Онести не могла заставить себя торопиться. Руки были ватными, ноги – тяжелыми. К тому же что-то кололо сердце. Ей казалось, что она не найдет в себе силы встретить новый день, который обязательно должен будет закончиться разочарованием.
Пока она свертывала коврик, на котором проспала ночь, ей в голову пришла неожиданная и тревожная мысль. Она вдруг подумала, что скорее всего никогда не найдет тайник Дьюса. Ибо они ехали по дороге, на которой ни один пункт не был отмечен звездочкой. И что будет, если они так и не разыщут «плывущие камни»?
Стараясь отделаться от этого гнетущего сомнения, Онести прикрепила к седлу матерчатую сумку с сапожками и саквояж, влезла на спину своего жеребца и, нагнав Джесса, ехавшего чуть впереди, спросила:
– А ты не расскажешь мне о них?
– О ком?
– О тех людях, которые вас наняли для розыска пропавших детей?
Этот вопрос мучил Онести с того дня, когда она узнала о похищении маленьких девочек. Через какие, наверное, испытания и какое огромное горе пришлось пройти их родителям!
– И что же ты о них хотела узнать? – спросил Джесс.
– Кто они, эти люди? Какие они?
– Честно говоря, я толком и сам не знаю. Потому что никогда с ними не встречался. Мне было приказано только найти Магуайра.
– Но все же ты должен был хоть что-нибудь о них узнать? Хотя бы как зовут мать и отца, откуда они родом? Имеют ли других детей?
– Надеешься, что я подкреплю фактами легенду, которую ты мне рассказала?
– Видишь ли, если это моя семья, то я имею право знать о ней хоть что-то.
– Если это действительно твоя семья, то я обязательно расскажу о ней все, что знаю сам.
Так! Вот она и получила ответ. Если доказать свою принадлежность к этой семье Онести не удастся, то ближайшие десять лет она может провести за тюремной решеткой! Джесс постарается ей это устроить!
Дождь оставлял дрожащую радугу на колыхавшихся волнах высокой травы. Онести постаралась не думать ни о чем, кроме резвого бега ее жеребца. Она не могла найти в себе силы и дальше выдерживать постоянное раздражение Джесса и охватывающее душу отчаяние в попытках найти наследство, оставленное или не оставленное человеком, приходившимся или не приходившимся ей отцом.
Так или иначе, но все утро и половину дня Онести, дрожа от холода, продолжала думать именно об этом. Неожиданно она встрепенулась, Выпрямилась в седле и внимательно посмотрела вперед, где продолжали волноваться высокие травы прерий.
О-нес-ти!– вдруг явственно донеслось до нее.
Что это? Эхо ночных сновидений? Или же минутное воспоминание?
Онести почувствовала, как учащенно забилось сердце. Перед мысленным взором неожиданно предстала она сама – совсем маленькой девочкой, идущей вместе с очень молодым Дьюсом через эти высокие волнующиеся травы.
