— Когда она ушла?
— Около двух часов назад.
На часах было около девяти. Если она не вернется до ленча, ее отсутствие продлится добрых шесть часов.
— И вы допустили, чтобы леди в ее…
Спохватившись, Кристиан замолк. Кроме него, никто в доме не знал о ее положении.
— Пришлите ко мне Джеральда. Скажите, пусть поторопится.
Вскоре явился слегка запыхавшийся Джеральд, в ведении которого находилась прилегающая к дому территория.
— Ваша светлость?
— Герцогиня расспрашивала тебя о карьере?
— Да, сэр, расспрашивала.
— Когда?
— Вчера, сэр.
— Она интересовалась, как туда добраться?
— Да, сэр. Я нарисовал ей карту. Она также интересовалась приспособлениями для раскопок, и я рассказал ей о сарае с инструментами.
— Разве сарай не заперт?
— Она попросила у меня ключ, сэр, и я дал его.
Спустя десять минут Кристиан галопом мчался к карьеру.
Заброшенный карьер представлял собой глубокую выемку в земле, с обрывистыми краями и наклонной насыпью, ведущей вниз. Чтобы добраться до начала спуска, Кристиан направил своего жеребца на небольшую возвышенность. От вида, который открылся с вершины, у Кристиана перехватило дыхание.
Посередине земляной насыпи, которую он соорудил несколько лет назад, чтобы облегчить доступ к более высоким уровням обрыва, стояла его баронесса, вплоть до вуали, придававшей ей такую загадочность. Она стояла спиной к Кристиану, старательно долбя слой осадочной породы, относившейся, предположительно, к триасовому периоду. Отложив молоток и резец, она взяла щетку и смела щебень с желтоватого предмета, торчавшего из стены карьера. Все это время она насвистывала арию из «Риголетто», бодро и очень точно, пока не добралась до особенно высокой ноты, где ей не хватило воздуха. Свист оборвался, и Кристиан услышал, как она хихикнула.
При звуке ее смеха в него словно вселился призрак их океанского плавания, могучий и нетерпеливый. Его руки натянули поводья, бедра сжали бока жеребца. Тот встрепенулся, ударил копытами о землю и издал прерывистое ржание.
Венеция оглянулась. Ее вуаль спереди была поднята, открывая испачканное лицо, но ее необыкновенные глаза скрывались в тени широких полей шляпы. Кристиан ощутил знакомое смятение, лишавшее его покоя и неколебимой уверенности в том, что это он должен вершить судьбы окружающего мира и его обитателей, а не наоборот.
Он тронул жеребца и поскакал вниз. На дне карьера имелась конная привязь. Привязав коня, он двинулся вверх по насыпи.
— Как вы нашли меня?
— Нетрудно было догадаться, какую часть моего поместья вы пожелаете исследовать. Что вы нашли?
Она бросила на мужа удивленный взгляд, явно озадаченная его вежливостью.
— Череп, совсем маленький. Надеюсь, это детеныш динозавра, но, скорее всего, нет. Слишком глубоко для третичного слоя.
— Судя по виду, это амфибия, — предположил Кристиан.
Венеция не смотрела на него, занятая своей находкой.
— Все равно я в восторге.
Повисло молчание. Кристиан не знал, что сказать. Для человека с научным складом ума, приверженного холодным фактам, он вел себя исключительно глупо, позволив необоснованным предположениям руководить его действиями.
— Вы сказали, что были на моей лекции в Гарварде, — услышал он собственный голос. — Почему вы не подошли ко мне позже и не разъяснили это недоразумение?
Венеция не оборачивалась, очищая щеткой мелкие, острые зубы черепа.
— Не могла же я поделиться самыми болезненными деталями своей жизни с незнакомцем, который обвинил меня с такой презрительной холодностью.
Конечно, нет.
— Вместо этого вы решили наказать меня.
Она втянула в грудь воздух.
— Вместо этого я решила наказать вас.
Его рука напряглась, сжав рукоятку кнута для верховой езды. На мгновение Венеции показалось, что он собирается что-то сказать, но Кристиан только коротко кивнул и двинулся прочь. Вскочив в седло, он направил коня вверх по склону и скрылся из виду.
Венеция прикусила нижнюю губу. Она еще не успокоилась после их разговора прошлой ночью, когда все-таки поделилась с Кристианом самыми мучительными подробностями своей жизни, а он никак не отреагировал.
Но ведь он тоже поделился с ней своим тщательно оберегаемым секретом, а она швырнула его ему в лицо — с явным злорадством, насколько он мог судить.
Удрученная, Венеция присела отдохнуть на затвердевший бугорок земли. Она подумывала о том, чтобы снова взяться за долото и сколоть со скелета еще немного налипшей породы. Но руки устали, и каждый удар молотка отзывался болью в суставах. Прошло столько времени с тех пор, когда она занималась раскопками. Тогда она была неутомимым ребенком, у которого ничего не болело. А теперь она беременная женщина, которая к тому же не выспалась.
Пожалуй, будет лучше, если она двинется в обратный путь. Она захватила с собой фляжку с чаем и бутерброд. Бутерброд давно исчез, съеденный по дороге, которая заняла больше времени, чем она ожидала. Фляжка тоже была почти пустой — солнце быстро прогрело воздух, возбудив жажду.
Похоже, обратный путь будет долгим и утомительным.
Стук копыт заставил Венецию встрепенуться. Она стремительно обернулась в надежде увидеть Кристиана. Но это был всего лишь мистер Уэлс, лесник, прибывший на двуколке, запряженной тяжеловозом.
— Подвезти вас до дома, мэм? — предложил он.
Венеция встала, удивленная и обрадованная.
— Да, спасибо.
Пока она взбиралась по склону к двуколке, Уэлс отнес инструменты назад, в сарай.
— Вы проезжали мимо карьера? — поинтересовалась Венеция, когда Уэлс помог ей забраться на высокое сиденье. Со слов Джеральда она знала, что коттедж лесника находится неподалеку.
— Нет, мэм, его светлость заехал ко мне и велел вас подвезти. А еще он попросил мою жену приготовить для вас чай и печенье.
Уэлс протянул ей корзинку, прикрытую большой салфеткой. Венеция съела одно печенье. Оно имело лимонный вкус.
— Это очень любезно с вашей стороны.
И еще любезней со стороны Кристиана, который позаботился о транспорте и еде для нее, прежде чем она осознала собственные нужды.
Внезапно ее охватило жгучее желание увидеть Кристиана снова. Хватит этой чепухи с Редкой Красавицей. Хватит носиться со своей гордостью. И хватит переживать из-за тупика, в котором они якобы оказались. Он — любовь всей ее жизни, и пора обращаться с ним, как с любовью.
— Вы не могли бы ехать чуть быстрее? — спросила Венеция у лесника, который ехал так, словно управлял не двуколкой, а парадной каретой на юбилейных торжествах королевы.
