– Я не собираюсь снова просить вас, Фиппс.
Грум отрывисто кивнул, ударил своего коня в бок и ускакал прочь. Изабель сделала глубокий вдох. Она не готова к этому. Однако гораздо хуже было бы отправиться домой, не попытавшись сделать что-то, чтобы помочь Салливану.
– Шагом, Зефир, – приказала она и щелкнула поводьями так, как ей показывал Салливан. Кобыла тронулась с места так же легко, как если бы они все еще находились во дворе конюшни и рядом были люди, готовые помочь.
Большой гнедой мерин рысью подбежал к ним и замедлил ход, приноравливаясь к шагу Зефир.
– Изабель, не упрямьтесь, – произнес Оливер. – Позвольте мне проводить вас домой.
– Нет, спасибо, – резко ответила девушка, готовая перейти на рысь, но не желая, чтобы виконт видел ее неуклюжесть при этом аллюре. Он найдет повод обвинить Салливана в ее неловкости, а этого и так уже достаточно.
– Мистер Уоринг – вор, – продолжил Оливер. – Мой долг – сделать так, чтобы его арестовали.
– Дьявольщина, – рявкнула Изабель, наконец-то повернув голову, чтобы посмотреть на него. – Вы поспособствовали его аресту по той единственной причине, что ведете себя как мелочный, ревнивый, ничтожный человек.
Оливер элегантно нахмурил брови.
– Ревнивый? – повторил он. – Я совершенно точно никогда не стану ревновать… к коннозаводчику. Он зарабатывает себе на жизнь, ради Люцифера.
– Именно об этом я и расскажу всем, кто станет слушать, – возразила Изабель, жалея, что не знает, как нужно держаться в седле во время галопа. Ей хотелось лететь домой, заручиться чьей-то помощью. – Я поведаю всем, что вы, родившийся со всеми мыслимыми привилегиями, опустились до обвинений против своего сводного брата только потому, что не вынесли мысли о том, что он счастлив.
– А вы – причина для этого счастья, которое, как вы думаете, он обрел? – Он понизил голос, и Изабель подавила дрожь. – Это должно стать интересным материалом для сплетен.
– О, не затрудняйте себя, милорд. К тому времени, когда я начну рассказывать всем о вашей мелкой, черной душе, у меня будет на руках более интересная история. О том, откуда с самого начала взялись эти картины, например.
– Вы не посмеете.
– Поживем – увидим. – Устав от этого разговора и черепашьего шага, девушка снова щелкнула поводьями. – Рысью, Зефир. А вы, милорд, оставьте меня одну. Скатертью дорога.
Когда Зефир ускорила шаг, Изабель пришлось схватиться за луку седла. Она снова обрела равновесие и расслабилась. Если Салливану нельзя поставить в заслугу ничего другого, то он – превосходный учитель верховой езды. И выездил отличную лошадь.
И ей нужно спасти его.
Казалось, у нее ушла целая вечность, чтобы добраться до Чалси-хауса. Когда Изабель проехала по подъездной дорожке, мимо дома и во двор конюшни, она стала тратить ни мгновения на то, чтобы поздравить себя. Это могло подождать.
– Делвин! Эй, Смит! Немедленно запрягайте самую быструю пару в нашу карету!
Очевидно, грумы были так удивлены как ее появлением, так и криком, что бегом помчались выполнять то, что приказано. Однако из-за этого она осталась в одиночестве, чтобы спешиться с лошади. Изабель никогда не делала это сама; Салливан всегда снимал ее вниз.
– Тибби? – из дома во двор конюшни вышел Дуглас. – Какого черта ты делаешь? И где Уоринг?
– О, слава Богу. Дуглас, помоги мне спуститься вниз! – скомандовала она.
Он поднял руки, и Изабель практически упала на него, спускаясь с лошади.
– Боже мой, Тибби, ты сломала мне руку.
– Ничего подобного. И мне нужна твоя помощь.
– С чем?
– Салливана арестовали. Боу-стрит отправило людей, чтобы поискать украденные вещи, в похищении которых его обвинили. Я отправила Фиппса рассказать все лорду Брэмуэллу Джонсу, но кто знает – дома он или нет. Так что мы с тобой должны поехать и забрать все украденные картины прежде, чем кто-то другой сможет использовать их против него.
Ее младший брат заморгал.
– Ты сошла с ума? – наконец пропищал он. – Ты имеешь хоть малейшее понятие о том, что может произойти, если нас поймают, пока мы помогаем известному вору?
– Мне все равно. А теперь скажи, что ты поможешь мне, или мне придется найти того, кто поможет.
– Проклятие, – пробормотал Дуглас, бросив взгляд в сторону дома. – Ты же знаешь, за это они сошлют меня куда-нибудь подальше. И тебя тоже. И не говори, что тебе все равно, потому что я знаю те…
– Я люблю Салливана, – прервала его девушка, слезы разочарования снова навернулись ей на глаза. – И я помогу ему, с тобой или без тебя.
– Ей-богу, – запинаясь, проговорил Дуглас, уставившись на нее, – ей-богу.
– Я знаю, знаю. Это невозможно. Но в настоящий момент есть кое-что, что я могу сделать для него, и я это сделаю. Ты поможешь мне?
Брат кивнул, все еще с открытым ртом от удивления.
– Я помогу. Но если мама с папой продадут меня в Америку как прислугу в чье-нибудь полное распоряжение, то я буду очень недоволен тобой.
– Они продадут и меня тоже, так что ты сможешь выразить мне свое неудовольствие так, как пожелаешь.
Вместе они торопливо направились к карете. Изабель выбрала ее потому, что внутри было больше всего места для сокрытия похищенных вещей. Однако когда Дуглас отмахнулся от их кучера Юджина и сам забрался на козлы, ей пришлось задуматься, насколько детально она продумала все это.
– Почему ты…
– Залезай, Тибби. Я не хочу, чтобы кого-нибудь из наших слуг арестовали за то, что они помогали нам помочь ему.
В этом брат прав. Девушка забралась в карету и закрыла дверь.
– Поехали! – закричала она. Если она не сможет спасти Салливана Уоринга, то, по крайней мере, они погибнут сражаясь.
Он мог бы сбежать. Сыщики с Боу-стрит не ожидали бы побега от пленника в наручниках, а Салливан за считаные секунды обставил бы на Парисе любую из заезженных кляч, на которых они ехали. Несколько недель назад он мог бы попытаться сделать это – потерять свою репутацию, коттедж и конюшню – ради того, чтобы не оказаться в тюрьме.
В конце концов, попытка ареста нанесет Данстону и его иллюзорной идеальности такой же вред, как и казнь незаконнорожденного сына. Во всяком случае, почти такой же. Выглядит не слишком хорошо, когда сын – даже рожденный вне брака, непризнанный сын – арестован за кражу с взломом.
Салливан бросил взгляд на любопытных людей, все еще окружавших его, а затем посмотрел через плечо за пределы толпы на Тибби, которая ловко сидела на Зефир и спорила о чем-то с Фиппсом. Теперь ей придется пройти через ад из-за него. И чем больше шума он поднимет, тем хуже это будет для нее.
Поэтому он позволил сыщикам затолкнуть его обратно на Париса, сидел неподвижно, когда они перекинули поводья через голову мерина, и хранил молчание среди нарастающих презрительных насмешек и свиста, пока они везли его к Олд-Бейли. Салливан предположил, что этого и следовало ожидать в первую очередь.
Брэму не нужно было говорить ему, что рано или поздно ему придется ответить за свои дела, потому что он уже понял это. Однако разница заключалась в том, что теперь возможность нанести удар по его так называемому отцу не занимала первое место в его мыслях. Эта честь принадлежала юной леди, в настоящий момент покидающей Гайд-парк и с большой поспешностью направляющейся домой.
Он надеялся, что у Изабель хватило ума изобразить, что она так же потрясена его поступками, как и все остальные. Ей нужно думать о самосохранении; а не о нем. И только себе Салливан мог признаться, что хотел, чтобы все могло бы быть по-другому. Похоже на то, что у него будет очень много времени, чтобы обдумать это желание.
Глава 22
– Как ты узнаешь, что это – одна из похищенных картин? – спросил Дуглас, пристраивая под одну руку маленький пейзаж, а под другую – египетскую урну.
– Просто неси все в карету, – ответила Изабель, снимая со стены еще одну картину. – Мы сможем рассортировать их позже.
