Он с силой прижал ее к себе, и, когда она почти совсем задохнулась, их губы встретились — будто из самых адских глубин она взмыла в сверкающий рай, прекрасный и первозданный. Она закрыла глаза.
Истван не отпускал ее губ до тех пор, пока не почувствовал, что она окончательно пришла в себя и с нею можно вести разговор. И тогда, оторвавшись от нее, странно срывающимся голосом он спросил:
— Как ты… Как ты могла додуматься до такой скверной, уму непостижимой выходки — бросить меня?
— Я… я тебя не бросала! Все не так! Я должна объяснить! Я… я люблю тебя!
Ее голос сорвался. Слезы снова потекли из ее глаз, но это были слезы радости.
Он поцеловал ее мокрые глаза, щеки. Провел пальцем от нижней губы по подбородку и шее…
— Ты моя, — словно убеждая ее и убеждаясь сам, проговорил он. — Моя, слышишь? И расстаться с тобой для меня — все равно что расстаться с жизнью.
— Для… для меня — тоже так, — всхлипнула Ксения и вдруг разрыдалась в голос, так, как плачут дети, не пряча лица, не стесняясь его некрасивых гримас, отчаянно и безутешно. — Н… но… Джоанна?
Истван ее не останавливал. Она плакала, пока не выплакалась. И когда она, вытерев тыльной стороной ладони глаза и судорожно вздохнув, спросила его:
— Но… Джоанна?
Ответил:
— Не стоит тревожиться о Джоанне, моя драгоценная. Она сейчас на пути в Вену в королевском поезде вместе со своим будущим мужем Робертом, лордом Граттоном, и строит планы по поводу приданого, которое собирается купить себе в Париже.
Ксения вопросительно на него посмотрела, но он молча развязал ленты под ее подбородком, стянул с ее головы чепец с вуалью и кинул все это на стол.
— Я все объясню, — ровным голосом сказал он и взглянул на нее исподлобья. — Но я очень давно не видел тебя, коварная ты беглянка, и ты мне должна поцелуй.
Ее губы были на его губах прежде, чем он договорил эту фразу.
Она почувствовала, как знакомая дрожь, словно луч солнца, согревая теплом, бежит по ее телу. Ее сердце билось возле его сердца, и это было невыразимо чудесно.
Все еще держа ее в объятьях, король уселся в кресло и усадил ее к себе на колени.
Она уткнулась лицом ему в шею. Но быстро подняла голову:
— Как ты… как ты все узнал? Как тебе удалось?
Король хитро и победоносно ей улыбнулся.
— А ты и вправду думала, что меня может провести какая-то другая женщина, даже если она так умопомрачительно похожа на тебя?
— И как… как ты… понял?
— Признаюсь, что поначалу был несколько сбит с толку и изумлен — на какое-то мгновение, — честно ответил Истван.
— Скажи мне… пожалуйста, скажи, как все было! — взмолилась Ксения.
Он поцеловал ее в щеку, потом в губы.
— Ты так любознательна? Или готовишь очередную диверсию? — Истван расхохотался, увидев ее лицо, скривившееся в гримасе плача. Еще секунда — и она разрыдается снова. — Да ты затопишь нас по колено! — Он взял ее за подбородок, поднял ее лицо и заглянул в глаза. — Все. Водные процедуры отменяются! Это приказ. Я ведь авторитарный монарх? — хмыкнул он. — Я требую безоговорочного подчинения. — Ксения улыбнулась, шмыгнув носом. Кивнула. — Ну, слушай… Когда Тайный совет окончился, я пришел в спальню, чтобы сообщить, что мы уже можем ехать и что кареты ждут нас.
Ксения чуть заметно вздрогнула, вспомнив, что именно так она себе все и воображала.
— Я прошел через комнату, чтобы обнять тебя и сказать, как мне не терпится остаться с тобой вдвоем, — продолжал как ни в чем не бывало «авторитарный монарх». О том, чтобы как-то щадить ее чувства, он не думал. И правильно, решила Ксения. Сама напросилась. — К моему удивлению, ты отвернулась и сказала:
— В самом деле, Истван! У нас же был уговор, если ты не забыл! Мы договаривались, что будем вести себя, как цивилизованные люди! Взаимная честность и уважение. Или я ошибаюсь?
Он задержал дыхание, наблюдая за реакцией Ксении. Кажется, мысль о честности и уважении ей понравилась.
— Эти слова меня огорошили. Что случилось? — спросил я. — Почему ты так со мной разговариваешь?
— Я нормально с тобой разговариваю. А вот ты с чего взял, что я хочу поехать в свадебное путешествие? — отвечаешь мне ты. Я опешил. А ты продолжаешь: — Я сказала тебе при помолвке, что хотя я и буду при всех безупречна, моя личная жизнь будет принадлежать только мне!
— Что ты такое несешь? — возмутился я не на шутку. Да что там — возмутился! Я был взбешен! — И это после всего, — говорю я, — что мы сказали друг другу ночью? Ты словно другой человек сейчас… Вот я только не понимаю… А как же… хм… извини… Ты что, играла со мной?
Ты пожала плечами и подошла к окну.
— Позволь мне объяснить, Истван, — услышал я твой суровый голос. — Я хочу остаться в Мольнаре на ближайшие несколько недель, и ничто меня не заставит отправиться куда-то еще!
— Я будто попал в сумасшедший дом.
В его голосе прозвучала обида — обида мальчишки, которого провели, обвели вокруг пальца, попросту зло обманули.
— Пару минут я вообще ничего не воспринимал, — продолжал Истван. — Мой мозг отказывался работать. Мне казалось, случилось нечто фантастическое. Это была точно не ты, но в то же время — ты! Твое лицо, твои волосы, голос… Ты была, бестия ты такая, такой же прекрасной, как и всегда! Рыжие волосы блестели на солнце, глаза посверкивали зеленым. Я не мог повернуться и просто уйти, я не мог от тебя оторваться…
— Я тебя чем-то обидел? Сделал что-то не так? Что случилось? — снова спросил я тебя.
— Ах, ничего! — огрызнулась ты. — Просто ты нарушаешь наш договор, который мы с тобой заключили. Отошли, пожалуйста, эти кареты и распорядись, чтобы слуги знали… мы остаемся здесь, во дворце.
— А если я откажусь? — заносчиво спросил я.
Ты повернулась к окну и равнодушно так произнесла:
— Тогда можешь ехать в свадебное путешествие сам по себе. И почему бы тебе не взять с собой Эльгу?
Вот тут я и понял, что это не ты. Ты не могла сказать таких слов. А это кто-то другой.
Король помолчал.
— И, знаешь, мне стало легче! Значит, я не обманут! И никто не водил меня за нос. Тут что-то другое, и я должен разгадать эту загадку, поскольку от этого будет зависеть все остальное. И реформы наши, и наша с тобой любовь. У меня вспыхнула мысль, что у тебя раздвоение личности, или, может быть, истории о колдовстве, от которого в тело женщины вселяется бес, в самом деле правдивы.
В дверь постучали и с нотой облегчения в голосе, как мне показалось, ты произнесла: «Войдите!» Это был граф Гаспар Хорват.
— Простите меня, ваше величество, — сказал он, — но вдовствующая герцогиня Элизабет де Милденбург очень хочет поговорить с вами до того, как уедет.
