– Ах, – вздохнула Эрна. На ее глаза навернулись слезы.
– Если бы Аста была с нами. Представляете, как бы она насмехалась над Хафтером? Как смеялась бы и ударяла его по руке? И дразнила бы до тех пор, пока его глаза не сошлись бы на переносице?
– Представляю, – сказала Мирана.
– По крайней мере ты выжила, – сказала старая Альна.
– Ума не приложу, чем ты могла отравиться. Я думала об этом, но так и не смогла понять, почему беда коснулась только вас двоих. Ах, да что там говорить, мне, старухе, нелегко было пережить все это. Нам всем будет очень не хватать ее, она была прекрасным человеком. Я помню, как она родилась на свет. Она появилась из чрева матери с диким воплем, который мог заглушить победный крик викингов. Затем загукала, клянусь вам, и поразила нас всех.
– Да, – подхватила Амма, – бьюсь об заклад, что в тот же миг заставила свою мать рассмеяться. Я помню, как она познакомилась с Гардом. Она сказала, что у него самые сильные в мире руки. Ей не терпелось узнать, какой у него нрав, но потом она рассмеялась и сказала, что ни один мужчина не устоит перед хорошей шуткой, а она собирается с ним много шутить.
– Ты так бледна, Мирана, – сказала Утта. – Может, тебе прилечь?
Мирана согласилась и вернулась в спальню. Она лежала на кровати, размышляя о том, что делают Энтти и Хафтер.
Хафтер нашел Энтти на пристани. Она пыталась отвязать один из небольших барков. Он окликнул ее и что было сил бросился к ней. Увидев его, она принялась лихорадочно развязывать узлы.
Он схватил ее и развернул к себе лицом.
– Что ты делаешь? Ты что, возомнила себя мужчиной? Нет, наверное, сразу дюжиной мужчин, чтобы управлять этой чертовой лодкой? Ты дура, моя дорогая. А теперь я последую совету лорда Рорика.
– И что это, скажи на милость?
– Я свяжу тебе руки, ноги и сделаю то, о чем давно мечтал.
С диким воплем она ударила его в низ живота. На этот раз удар пришелся гораздо выше. Хафтер почувствовал острую боль, но не рухнул, как в прошлый раз, к ее ногам, а, в свою очередь, ударил ее в челюсть. Он старался бить несильно, чтобы не причинить ей большого вреда. Энтти как подкошенная повалилась ему на грудь, тело ее обмякло. В эти мгновения она разительно отличалась от той громкоголосой и задиристой женщины, которой была в последнее время.
Очнувшись, Энтти обнаружила, что лежит в амбаре. Ее запястья были привязаны над головой к столбу, ноги вытянуты и связаны в лодыжках.
Хафтер, скрестив ноги, сидел рядом с ней. Он был похож на человека, которого ничто не тревожит, казалось, он уже получил от жизни все, о чем мечтал. Он беззаботно насвистывал что-то, покусывая соломинку.
Заметив, что она очнулась, он осторожно ощупал ее подбородок.
– Ты в порядке, – сказал он. – Наверняка даже синяка не останется. Ну разве что самая малость, но ты сама виновата. Я старался не бить сильно.
– Развяжи меня.
Хафтер покачал головой и улыбнулся.
– Ну нет, я не дурак.
Она попробовала освободить руки, но тщетно. Ее глаза блестели от гнева.
– Хорошо, я развяжу тебя, – сказал он, испытывая наслаждение от ее гневного взгляда и медленно развязывая узлы туники. – Теперь я сделаю больше, чем просто развяжу тебя.
С этими словами он невозмутимо сорвал с нее одежду. Это не заняло у него много времени, поскольку на ней не было даже рубашки. Энтти была одета в лохмотья, и это страшно разозлило его. Он дал себе слово, что позаботится о том, чтобы она была хорошо одета, как только убедит ее довериться ему, а она прекратит потешаться над ним.
– Надо же, – восхищенно сказал он, снова усаживаясь на прежнее место. – Зря я не разглядывал тебя так раньше. Ты мне нравишься.
Энтти пристально посмотрела на сидящего рядом с ней золотоволосого мужчину, который участвовал в разграблении и уничтожении ее города, его ловкость и одержимость как нельзя лучше подходили для этого. Она чувствовала на себе его буравящий взгляд. Но его глаза были устремлены отнюдь не на ее грудь и бедра, Хафтер пристально разглядывал ее лицо. Он некоторое время молча смотрел на нее, затем нахмурился и спросил:
– Что с тобой?
Энтти молча отвернулась.
– Энтти! – Хафтер сжал ее лицо ладонями и силой повернул к себе. – Не отворачивайся от меня, черт побери!
Она закрыла глаза.
– Что ж, хорошо, если ты хочешь, чтобы все происходило именно так, я не возражаю.
Она слышала, как он поднялся, слышала шорох падающей одежды. Затем ощутила на себе тяжесть его тела, его горячее дыхание на своей щеке, почувствовала, как жесткие волосы на его груди трутся о ее кожу.
Он застонал, приподнялся, поцеловал ее ухо, затем подбородок, там, где ударил ее, и нежно прикоснулся губами к ее носу.
– Ты плачешь, – неожиданно сказал он, отстраняясь. – Не надо, Энтти. Ты же никогда не плакала. Ты слишком своенравна, чтобы плакать.
– Мне не остается ничего другого, – еле слышно прошептала она.
Хафтер тихо выругался.
– Я принесла тебе немного бараньего бульона и хлеба с маслом и медом.
– Спасибо, Утта, – поблагодарила Мирана, взяв из рук девочки деревянный поднос и поставив его себе на колени.
– Лорд Рорик сказал, что тебе пока рано есть мясо, грибы и капусту. Твой желудок еще недостаточно окреп. Он сказал, что бульон приготовлен специально для тебя и мы не должны к нему притрагиваться. Он даже пригрозил мужчинам, чтобы они держались подальше от котелка, но они лишь смеялись, нарочно пытаясь налить в свои миски хоть по капле бульона, чтобы немного позлить его.
– Им это удалось?
– Да, и еще как, – ответила Утта. – Мой папа сказал, что Рорик слишком уж покровительствует тебе, хотя ты меньше других нуждаешься в этом. Мне казалось, лорд Рорик ударит его за эти слова, но в последний момент он все же одумался.
Мирана улыбнулась.
– Он, наверное, одумался из-за меня, я как раз стояла позади отца.
– Похоже, ты права, – согласилась Мирана, пробуя бульон. Он не понравился ей. У него был какой-то странный привкус, и поэтому она съела всего несколько ложек. Жаль, что Рорик не занялся каким-нибудь делом и не оставил за ней право самой решать, что ей есть, а что нет.
– Кто готовил бульон? – поинтересовалась Мирана.
– Мы все приложили к нему руку, но Амма сказала, что следует добавить в него немного корня броли.
– Понятно, – кивнула головой Мирана и принялась за хлеб с маслом, осторожно отодвинув миску с бульоном на край подноса.
Когда несколькими минутами позже в спальню вошел Рорик, она была сыта и ее клонило в сон. У Рорика был встревоженный вид.
– Что на этот раз? – спросила она, похлопав рядом с собой по кровати.
Он сел, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, и сказал:
