– Замечательно! Отличное начало. Еще немного, и сможешь спокойно беседовать с матросами.
Дафна вытащила из-за спины подушку и шутливо стукнула насмешника по голове. Такой счастливой она не чувствовала себя ни разу в жизни.
Долгий поцелуй сменился новыми, неожиданными ласками. Бахромой шали Бенджамин рисовал узоры на животе, груди, бедрах, а за бахромой без стеснения следовали горячие, настойчивые губы…
Наконец он опустился сверху, устроился между ног и прижался с откровенной настойчивостью.
– Скажи, если сделаю больно.
– Не сделаешь, – возразила Дафна с уверенностью, которой не испытывала. Она ведь только что видела его во всей красе и представляла размеры того, что готовилась принять. – Я хочу продолжения. – Вот в этом она действительно не сомневалась.
Бенджамин медленно надавил, и, хотя она старалась его впустить, на миг Дафну охватило отчаяние: а что если они не подходят друг другу, что если ничего не получится? Но вот он страстно поцеловал ее и начал раскачиваться в каком-то волшебном ритме. Она провела ладонью по груди: его сердце билось так же бешено, как ее собственное. Его дыхание вырывалось неровными всплесками, и она тоже дышала лихорадочно. Тела двигались в унисон, поднимаясь и опускаясь до тех пор, пока он не вошел окончательно и не наполнил ее собой.
Он на мгновение замер, поднял голову и посмотрел с тревогой.
– Все в порядке?
– Да. – Дрожащими пальцами Дафна разгладила складку между его бровей. – Даже больше, чем в порядке. А как ты?
Он закрыл глаза и невнятно пробормотал что-то похожее на ругательство.
– Хочу, чтобы тебе было хорошо, но ты такая… необыкновенная, что не знаю, смогу ли продержаться достаточно долго…
– Не беспокойся. – Она убрала с потного лба прядь волос и заглянула в темные, как раскаленные угли голодные глаза. – Я хочу доставить тебе такое же удовольствие, как ты доставил мне. К тому же не сомневаюсь, что мне и самой понравится.
Он снова начал раскачиваться, медленно двигаясь внутри тела и растягивая эластичное ложе до невообразимых пределов.
– Откуда такая уверенность?
– До сих пор все шло прекрасно.
– А тебе известно, что ты восхитительна? – Он поцеловал ее с неудержимой страстью, словно речь шла о жизни и смерти, и ринулся вперед с новой, неожиданной силой. Стремясь оказаться ближе, она инстинктивно обхватила ногами бедра, и он удовлетворенно зарычал. Она прогнулась, чтобы впустить любимого еще глубже, и в ответ услышала стон. Или это стонала она сама? Томительная, настойчивая пульсация возникла снова, и теперь уже невозможно было думать ни о чем ином, кроме необъяснимой и непреодолимой силы.
Бенджамин склонился, поцеловал ее в шею, в плечо, пощекотал колючим подбородком. Движение становилось все настойчивее, увереннее, стремительнее.
Она уже почти не дышала, а на его лице блестели крупные капли пота.
– Дафна. – Имя прозвучало, как мольба, но она не знала, о чем именно он просил. – Ну же, давай… как уже было…
Ей и самой этого хотелось. Еще как хотелось! Но что же в таких случаях делают?
– Постараюсь, – серьезно пообещала она.
Бенджамин улыбнулся.
– Закрой глаза.
Она послушалась, и он принялся ласкать там, где тела слились в единое целое – до тех пор, пока она не задрожала от нетерпеливого предчувствия. А он все продолжал и продолжал двигаться… все быстрее и настойчивее, пока…
– О! – Наслаждение пронзило молнией. Вспышки сменяли друг друга, и когда погасла последняя искра, Бенджамин внезапно исчез, обрекая на холод. Отстранился, схватил что-то белое – может быть, носовой платок? – и излил в него семя.
Неожиданно застеснявшись, Дафна укуталась шалью.
Бенджамин вернулся, сел рядом, и она тоже села. Он взял ее за руку, но не произнес ни слова. Так хотелось, чтобы он заговорил, объяснил, что произошло. Не с точки зрения физиологии – это она более-менее понимала. Куда важнее казалось узнать, что означало или не означало для него недавнее событие. Почему он не захотел освободиться внутри ее тела. Наверняка опасался осложнений в виде… ребенка. Факт вполне красноречивый.
– Как ты себя чувствуешь? – наконец спросил он.
Невероятно. Непонятно. Необъяснимо.
– Прекрасно.
– Мы устроили страшную путаницу, правда?
Она никакой путаницы не чувствовала.
– Почему?
– Предполагалось, что я помогу тебе найти второй портрет, а не соблазню.
– А нельзя ли сделать и то и другое?
Он широко улыбнулся.
– Можно. – Он выпустил ее руку, встал и пошел за одеждой, великодушно позволив любоваться скульптурно вылепленной спиной. Зрелище оказалось столь совершенным, что Дафна не удержалась от восхищенного вздоха.
– Ты что-то сказала? – Бенджамин подал сорочку и платье.
– Нет. – Внезапно смутившись, она отвернулась и торопливо оделась. А когда вновь посмотрела на возлюбленного, тот уже сидел в бриджах и натягивал сапоги: левый – легко и быстро, а правый – осторожно, оберегая больную ногу.
– Я принесла окопник. – Дафна чуть не забыла, что в кармане лежит купленный миссис Норрис пакет с травой. – Буду рада при первой же необходимости сделать компресс, но лучше иметь запас на тот случай, если меня рядом не окажется.
Бенджамин взял ее за руки и улыбнулся так, что ослабли колени.
– Разве ты не круглосуточная сиделка?
Боже милостивый! Любая нормальная леди в подобной ситуации потребовала бы немедленного замужества. А она готова на все за одну неотразимую улыбку.
– Возможно, и так, но пациент мне достался трудный.
– И чем же я смогу расплатиться? – В глазах вспыхнули лукавые искры.
– Береги себя и свою ногу. – Она деловито сунула в руку пакет.
Бенджамин поднял с пола лампу, отдал ее Дафне и поцеловал в лоб.
– Иди первой. Осторожнее.
Дафна неуверенно шагнула к двери.
– Завтра увидимся?
– Конечно. – Он отвел взгляд, как будто и сам не очень верил. – Спокойной ночи.
Дафна крадучись прошла по коридору, неслышно проскользнула через холл и поднялась по лестнице в свою комнату. Оставалось лишь надеяться, что свидание в библиотеке – начало, а не конец отношений.
– Прошу прощения, лорд Фоксберн, но лорд Чарлтон не принимает.
Бенджамин одарил экономку неотразимой улыбкой. Во всяком случае он надеялся, что улыбка получилась неотразимой, а не отталкивающей.
