Крэнли взялся за концы шали, так что та соскользнула с плеч Амелии, и потянул ее вниз, пока она не остановилась на бедрах девушки. А потом потянул шаль к себе, заставив ее тело прижаться к своему, целуя ее в шею, пока все мысли не исчезли из головы Амелии.
— Я хочу тебя, Эми, — выдохнул он прямо в то место, где под кожей пульсировала кровь. — И ты должна желать меня больше, чем любого другого мужчину.
Она покачала головой: это было единственное, что можно сделать. Амелия не сопротивлялась Крэнли. Она понимала, что это мгновение больше никогда не повторится. Девушка больше не сможет переносить неопределенность их положения. Крэнли как будто рядом, но он не принадлежит ей.
— Поцелуй меня, — прошептала она, мечтая, чтобы он заглушил все то, что звучало в ее голове, всю ту жажду и желание, охватывавшие ее, стоило только ей взглянуть в его огромные карие глаза.
И Крэнли послушался. Его губы двинулись вверх по ее шее, а руки ласкали ее, как никогда прежде. Он никогда по-настоящему не касался ее, даже во время поцелуев, разве что вскользь. Даже теперь только ее шаль соединяла их, а не его сильные мускулистые руки, не их крепкое объятие.
Она любила эти руки, хотя старалась не признаваться в этом даже самой себе. Ей так хотелось, чтобы они сжали ее крепко, до боли, чтобы она забыла обо всем на свете. Но Крэнли касался ее лишь губами, а этого было так мало! Разве можно по-настоящему соблазнить женщину только робкими ласками? Два года назад, до их первого поцелуя, она была так глупа, что верила в это. Теперь же точно знала: поцелуи мужчины могут пытать и дразнить, но для того, чтобы потерять голову, нужно было почувствовать его силу, страсть, даже грубость.
Крэнли поклялся ей, что никогда не скомпрометирует ее. Он слишком благороден для этого и слишком уважает ее. Амелия поверила ему и оказалась права: он сдержал слово.
Возможно, ей надо было самой быть смелее? Но это не пристало невинной девушке.
Если он не женится на ней, она вынуждена будет выйти замуж за кого-нибудь еще. Возможно, за герцога, почему бы нет? Разве это теперь имеет значение? Если она не может получить Крэнли, ей все равно! Она не станет больше ждать, хватит, и так потеряла два года! Пусть Крэнли плывет себе куда хочет, а она пойдет к алтарю с достойным мужчиной. Правда, непонятно, как она сможет жить без этого упрямца? Без его ласк, поцелуев?
Когда Амелия думала о замужестве с герцогом, то никогда не задумывалась о плотской стороне отношений. Ей вполне хватало поцелуев Крэнли. Расставшись с ним, она забудет о них. Станет герцогиней, родит детей, но будет ли она счастлива? Девушка не знала ответа на этот вопрос.
— Прикоснись ко мне, — прошептала она прямо в его губы, тесно прижимаясь грудью. — Пожалуйста!
— Не могу, ты ведь не хочешь выйти за меня, — ответил он, нежно покусывая мочку ее уха.
— Но ты же целуешь меня.
— А вот от этого я не в силах отказаться, — хрипло пробормотал он.
— Тогда мне самой придется остановить тебя.
Крэнли туго стянул концы ее шали, так что ее грудь плотно прижалась к его. Ее соски заныли в сладкой муке, а груди налились и потяжелели. Она так жаждала его прикосновений!
— А ты сможешь сделать это? — спросил он. — Если нет, то я за себя не ручаюсь. Ты уже должна знать это, Эми. Только ты одна можешь остановить меня.
Но она никогда не сделает этого.
Звук шагов по натертому полу остановил обоих. Крэнли выпустил из рук шаль, и та упала голубым озерцом на паркет. Крэнли не пошевелился. Девушка не знала, сможет ли она сдвинуться с места. Ее колени дрожали, а дыхание сбилось. Она сделала полшага назад и обернулась к окнам, тянувшимся вдоль северной стены. Таким образом, они не были застигнуты врасплох, когда Хоукс распахнул тяжелую дверь.
— Тетя Мэри и Элинор здесь, Эми, — сообщил брат. — Не желаешь ли поприветствовать их?
— Да, разумеется. Я уже иду.
Она последовала за Хоуксом, а Крэнли — за ней. В библиотеке теперь было еще более многолюдно, чем прежде.
В глубине комнаты стояли тетя Мэри и Элинор. Тетя выглядела возмущенной, Элинор — заинтригованной. Не стоило ожидать ничего хорошего, когда кузина находилась в таком состоянии. Ее родственницы делали вид, что оживленно беседуют с Софией, которая, казалось, была рада их видеть, и с герцогом Эденхемом, всем своим видом выражавшим явную заинтересованность.
Леди Далби без тени смущения обратилась к девушке:
— Дорогая леди Амелия. Вы уже вернулись. Как мило! Но где ваша прелестная шаль? Уцелела на этот раз, я надеюсь. Это было бы удивительным совпадением и показало лорда Крэнли не в лучшем свете.
Разумеется, после этих слов все в гостиной замолчали и обернулись к ней, включая отца. Шали не было на плечах Амелии, поскольку она осталась лежать на полу гостиной, потому что обладательница шали опять не смогла противиться поцелуям Крэнли и в его присутствии теряла способность следить за тем, где в данную минуту находится тот или иной предмет ее одежды. Поскольку все уставились на нее, Амелия не могла произнести ни слова, однако Крэнли решительно вышел вперед, чтобы прояснить ситуацию.
— Леди Амелия и я только что беседовали в гостиной, и я убедил ее послать шаль мисс Прествик. В качестве подарка. Как замену той красной шали, которую нечаянно порвали шипы роз. Она согласилась, что это прекрасное решение, и…
— И я, — продолжила Амелия, — сказала Йейтсу, чтобы тот упаковал ее и сразу же послал кого-нибудь к Прествикам. Поскольку лучше всего сделать это как можно скорее.
Когда дворецкий, изумленно взиравший на нее у дверей библиотеки, вышел, стало очевидно, что никто не говорил с ним перед этим. Положение усугубилось после появления из гостиной молодого индейца, Майкла Грея, казавшегося самым безобидным среди братьев, с голубой шалью, повязанной вокруг шеи. Возможно, в другой ситуации это могло показаться смешным, но теперь всем присутствующим стало ясно, что каждое слово Амелии было ложью. Никто эту злополучную шаль никуда не упаковывал.
Это было просто ужасно!
— Как разумно с вашей стороны, лорд Крэнли, — ласково произнесла София, — позаботиться сразу и о мисс Прествик, и о репутации леди Амелии в обществе. Хотя, возможно, немного поздно думать об этом? Вам не кажется?
— Прошу прощения? — Тот нахмурился.
— Не стоит, лорд Крэнли, — ответила леди Далби. — Хотя, возможно, вам надо извиниться перед леди Амелией. Если бы несомненная чистота ее репутации не была всем известна, девушка могла бы оказаться в весьма неприятной ситуации. Но, поскольку она всегда была вне подозрений на протяжении целых двух сезонов, никто не посмеет усомниться в ее весьма невинных объяснениях, не так ли?
