«Ох, я становлюсь бесстыдной развратницей, — отругала себя Идит. — И самое ужасное, мне это нравится».
Ее кожа начинала пылать повсюду, куда бы он ни касался, — на коленях, лодыжках, щиколотках. Кровь гудела в ушах, а дыхание вырывалось неровное и шумное. Все тело тосковало по чему-то неясному, но уж точно грешному. Не успела она понять, что он затеял, как Эйрик откинул край простыни и пощекотал шелковым пером ее ступни.
Она громко застонала в настоящем, как ей подумалось, экстазе от этой его пытки. Или это была пытка его собственным экстазом? Ее смятенный разум ничего не мог понять.
Эйрик поднялся с мрачным удовлетворением на лице — как раз тогда, когда между ними начали возникать, подобно летней молнии, разряды страсти. Казалось, он слегка заколебался, затем нехотя повернулся и направился к двери.
— Ты оставляешь меня здесь в таком… состоянии?
Он остановился и медленно оглянулся, сверкнув на нее такой улыбкой, что сердце у нее зашлось. По всему было видно, что чувства бушевали в нем не менее сильно, чем в ней. Тихим голосом он поинтересовался:
— В каком состоянии?
— Честно говоря, и сама не знаю, но уверена, что это знаешь ты. Останови это, говорю я тебе.
— Остановить что?
Идит поняла, что такое ее состояние забавляет его.
— Эти твои игры со мной.
— Игры? Нет, жена, в игры играю не я. — Он засунул перышко в прорезь пряжки-дракона на плече и похлопал по нему. — Я приберегу перо для другого раза, Идит. И обещаю, что мы доведем эту игру до конца.
— Какую игру? — крикнула она вслед, но он уже ушел.
А ее тело изнемогало от голода, который он пробудил в ней к… перьям.
Да, этот мужчина сводит ее с ума.
Идит сводила его с ума.
В тот день Эйрик выжал на ристалище из своего тела, как и из тел своих людей, все силы, до последней капли, однако же не сумел стереть из памяти образ жены, лежавшей в то утро в его постели, с телом, изнемогавшим от потребности погасить вспыхнувшую страсть. Потребности, которую он разделял с ней наравне.
Итак, он ошибался не только в отношении внешности своей жены. Не была она и холодной мужененавистницей, какой он считал ее. Холодной? Ха! Будь она хоть чуточку погорячей, он уже сгорел бы.
Как бы там ни было, но что ему делать с собой, здоровым мужчиной со здоровым мужским аппетитом? Он пробыл без женщины уже с самого обручения, десять недель. И понимал, что не сможет еще одну ночь противиться искушению в покое и единении своей спальни. Но нечего и думать о том, чтобы пойти на риск и заронить в нее семя, не будучи до сих пор убежденным в ее верности.
Нет, нужно каким-то образом поставить между ними барьер до возвращения Сигурда со своим шпионским заданием. Но как ему это сделать, да поскорей, иначе он вот-вот уступит? Значит, надобно начать с Идит. Он должен сделать что-нибудь такое, отчего жена возненавидит его на какое-то время; разозлить ее настолько, чтобы пресечь этот ее бессознательный зов к нему. Он должен так ее разозлить, чтобы она превратилась в холодный камень.
Задача, судя по всему, не будет слишком трудной.
Эйрик вытер рукой потный лоб и рассеянно поглядел на край площадки, где один из его новых воинов, Аарон, обнял молодую жену, прекрасную мавританку со стройной фигурой, оливковой кожей и глазами газели. Засмеявшись от внезапного озарения, Эйрик подошел к молодой чете с быстро возникшим планом. Поначалу они не соглашались, с недоверием встретив его необычное предложение, однако вскоре, когда несколько монет согрели им ладони, согласились помочь. «Идит будет в истерике», — с усмешкой подумал Эйрик. Оставалось лишь надеяться, что этого случая окажется достаточным до возвращения Сигурда.
Идит положила пчелиную сетку на кухонную лавку и стряхнула капли дождя с накидки и платья. За стенами громыхал гром, предвещая летнюю грозу, бурную, но недолгую.
— Мужчины уже вернулись? — спросила она Берту, которая разбивала в глиняный горшок яйца для сладкого заварного крема.
Повариха кивнула, и ее глаза таинственно забегали.
— Что случилось?
— Ничего.
— Ты лжешь. Я это вижу. Где Эйрик?
Пухлое лицо Берты стало красным как свекла.
— Откуда мне знать?
— Ты знаешь про все на свете.
— Ха! Сама ищи его.
— Следи за своими манерами, а то пойдешь у меня отскребать пол в уборных, — пригрозила Идит Берте, впрочем, без особой злости. Она уже привязалась к простодушной поварихе.
Схватив со стола кусок сыра, Идит отправилась, задумчиво жуя его, на поиски Эйрика. Она понимала, что их брак скоро окажется завершенным, и не хотела, чтобы между ними оставались какие-то неприятные секреты. Поэтому твердо решила признаться Эйрику в своем обмане немедленно, пусть даже его придется для этого связать и заткнуть рот кляпом. Она улыбнулась, и у нее приятно защемило под ложечкой от показавшегося ей заманчивым плана.
Дождь громко барабанил по крыше, и Идит, проходя через зал, проверила потолок, не протекает ли. Похоже, ее ремесленники наконец-то починили все прорехи. Теперь она направит их восстанавливать церковь.
Идит уже собиралась подняться по лестнице в спальню Эйрика, когда ее окликнула Бритта:
— Госпожа, я бы не советовала тебе идти туда сейчас.
— Почему?
— Это будет неразумно, — пробормотала Бритта, кротко отворачиваясь подобно Берте.
Что-то было не так. Что-то ей не понравилось. И это касалось Эйрика. Глаза ее сузились, и она решительно направилась вверх по лестнице, чтобы положить конец всяким загадкам.
— О Господи, — услышала она зловещее бормотание Бритты за спиной. — Сейчас полетят пух и перья во все стороны.
Идит не стала утруждать себя стуком в дверь — теперь это ведь их общая спальня, сказала она себе. Просто повернула ручку и вошла. И ахнула от ярости, завидев безобразную картину.
Эйрик лежал на кровати, опершись на локти. На нем была лишь легкая набедренная повязка, а его тело и приглаженные назад волосы влажно блестели от недавнего купания.
Он был не один.
Молодая женщина — молодая, красивая женщина — сидела возле него поджав ноги и держала его за ступню.
Глаза Идит недоверчиво расширились.
Мавританка подстригала ногти на ногах у Эйрика, а он лежал почти совсем голый.
— Идит, я и не знал, что ты здесь. Заходи, — произнес ее супруг с невинным видом. Однако его глаза говорили о многом.
Ох, какой позор! Эйрик привел любовницу в ее дом, на глазах у всех. Она убьет его! Может, даже маленьким ножом, который держит в руках эта женщина. Может, она убьет их обоих.
В приступе гнева глаза ее затуманились слезами разочарования. До этого времени она и не сознавала, насколько стала доверять этому человеку, ее супругу, насколько ждала их единения. Ох, все рухнуло. Сначала Стивен, а теперь этот блудливый негодяй.
