Доминик хотел было отказаться, но тут же обуздал свои бунтарские настроения. Пусть себе Коул пока упивается ощущением всевластия. Это временное положение вещей.
– Так чего же ты хочешь? – спросил Коул и отпил из своего стакана. – Или, может, я уже догадался?
– А может быть, я явился, чтобы принять участие в торжествах.
Доминик ухмыльнулся и, уставившись на брата, стал ждать ответа. У него было такое впечатление, что Коул совсем забыл о том, что его жена Сара воскресла из мертвых и ему теперь предстоит решить нелегкую задачу – как-то компенсировать Кэтрин Флеминг то унижение, которому она подверглась и еще подвергается, когда эта история станет достоянием гласности и разразится скандал.
– Ты?.. – Лицо Коула исказилось. – Ты явился сюда с поздравлениями? Очень остроумно.
Доминик промолчал. Он ждал, когда брат успокоится.
– Нет-нет, – продолжал Коул, – думаю, ты явился сюда, чтобы просить себе Лэнсинг-Сквер. – Он подался вперед: – Чтобы выпрашивать у меня Лэнсинг-Сквер.
Доминик прикусил щеку изнутри и сжимал зубы, пока не почувствовал вкус крови на языке.
– Судя по тому, какую кутерьму я имел удовольствие наблюдать здесь всего несколько минут назад, тебя сейчас должны волновать собственные проблемы. – Он пожал плечами: – Я действительно приехал ради того, чтобы поговорить о Лэнсинг-Сквере. Но мое дело может подождать.
Это была ложь – его дело никак не могло подождать. Он и так уже прождал три года. Три долгих года это поместье снилось ему по ночам, и мечты о нем превратились в навязчивую идею. Сама мысль о том, что решающий разговор придется отложить, причиняла ему боль. Но все же он понимал: его единственный шанс – это отложить атаку до поры, когда Коулден будет более склонен к уступкам. Заполучить вожделенный приз можно было только одним способом – мудро разыграть свои карты.
Улыбнувшись и усевшись в кресле поудобнее – как будто годы и ненависть не разделяли их с братом, – Доминик с непринужденным видом заметил:
– Что-то мне не верится, что Сара осталась в живых.
– Гм-м… – Коул в задумчивости посмотрел на стакан в своей руке. – Видишь ли, эта новость оказалась для меня большой неожиданностью. И теперь, когда моя жена восстала из мертвых, я в незавидном положении, ты не находишь?
Доминик в изумлении уставился на брата. Черт возьми, как Коул может так спокойно говорить об этом? Конечно, их с Сарой брак отнюдь не был любовной идиллией, однако их связывали очень сильные чувства. Так в чем дело?.. Человек вдруг узнает, что его жена воскресла из мертвых, и говорит об этом совершенно спокойно и невозмутимо. Что-то здесь не так…
Откинувшись на спинку кресла, Доминик попытался изобразить такую же отрешенность, какую умудрялся сохранять Коулден.
– Да, ситуация и впрямь незавидная. Теперь у тебя на руках и невеста, и жена. Если, конечно, эта женщина и в самом деле Сара.
– Я нисколько не сомневаюсь, что она именно та, за кого себя выдает. – Коул спокойно встретил взгляд брата. – Я безоговорочно доверяю человеку, от которого получены сведения. Впрочем, мы во всем сможем убедиться, увидев собственными глазами, когда она приедет.
– Но как ты можешь сохранять такое хладнокровие? – спросил Доминик. Окажись он в такой ситуации, он бы реагировал совсем по-другому.
Тут ему вспомнилось недавнее замечание Джулии. Она сказала, что Коул, по ее мнению, не слишком удивлен этой новостью. А может, новость настолько ошеломила его брата, что он от шока впал в полное бесчувствие? Или он и раньше знал, что Сара жива?
Но в этом была такая расчетливая жестокость, что даже Доминику не верилось, что брат способен на такое.
Коул засмеялся:
– В отличие от тебя, дорогой брат, я умею владеть собой. Полагаешь, будет лучше, если я поддамся панике? Нет, мне сейчас нужно собраться с мыслями и разработать план.
– Какой план?
Доминик уже забыл о своих сомнениях. Сейчас его занимала другая мысль: вот они с братом разговаривают, и их разговор напоминает вежливую беседу. Такое случилось впервые за… да, за восемь лет. В других обстоятельствах Коул уже давно полез бы в драку, а сейчас… «А может быть, брат чего-то от меня хочет?» – неожиданно подумал Доминик.
– План мне нужен ради Кэтрин, разумеется. Иначе скандал погубит ее репутацию.
Доминик молча кивнул. Впервые с тех пор, как эта девушка вышла из кабинета, он позволил себе подумать о прекрасной невесте своего брата. Кэтрин восприняла новость о воскрешении Сары Мэллори совсем не так, как восприняли бы это многие другие девушки. Не было ни обмороков, ни слез, ни истерик. Более того, она даже осмелилась вступить в пререкания с матерью жениха, с самой леди Харборо!
И теперь эта девушка свободна.
Впрочем, ему, Доминику, это безразлично. Он, конечно, подумывал о том, чтобы приударить за ней, но тогда, на террасе, была совсем другая ситуация. Теперь же он отказался от этой мысли, так как не мог себе позволить воспользоваться ситуацией.
– А почему ты рассказываешь мне все это? – спросил он наконец. – Ведь раньше ты не имел обыкновения посвящать меня в свои интриги и замыслы. Что же теперь с тобой произошло?
Коул проигнорировал вопрос.
– Да, речь идет о будущем Кэтрин. И о моем тоже. Деньги, которые могли бы прийти в семью как часть ее приданого, теперь для нас потеряны. А ведь деньги нужны нам как воздух. – Он вздохнул. – Потеряно и поместье, принадлежащее ей.
Доминик с удивлением посмотрел на брата. Он и не подозревал, что семья испытывает финансовые затруднения. Он-то сам был обеспечен неплохо. Мысль эта заставила его улыбнуться.
– Не слишком хорошо ты управляешь своим поместьем, а? – заметил он, выгнув бровь.
Глаза Коула сверкнули, и Доминик приготовился: вот сейчас Коулден вспылит и проявит свой прославленный норов, который унаследовал от отца. Но вместо этого Коулден только сжал в кулак руку, лежавшую на столе, и проскрежетал:
– Должен признаться, что несколько раз я очень неудачно вложил деньги. Впрочем, основной урон семейному состоянию нанес наш отец. – Тут глаза его снова сверкнули. – Вернее, мой отец.
Доминика так и передернуло. Коул всегда с большим удовольствием напоминал ему о его статусе. Внебрачный ребенок. Бастард. Мэллори только по имени. «За пятнадцать-то лет, – подумал Доминик, – можно было бы и привыкнуть».
Он поднялся на ноги. Продолжать разговор было бессмысленно.
– Что ж, Коулден, не повезло тебе. Надеюсь, ты найдешь способ поправить свои финансовые дела. Да и личные тоже. Но я, кажется, напрасно приехал сюда сегодня. Я пойду.
Кивнув брату на прощание, Доминик направился к двери. Но прежде чем он вышел, раздался голос Коулдена:
