Раздался тихий шлепок по ковру – это блокнот Лидии упал на пол.
Губы Нортвуда опустились к ее рту. Лидия не двинулась. Румянец на ее лице стал еще ярче, грудь приподнялась, словно Лидия силилась набрать воздуха в легкие. Всевозможные оттенки голубого цвета так и мелькали в ее глазах. Ее дыхание поглаживало его губы. Руки Александра сжались на ее плечах, на ее шее.
Внезапно раны в его душе стали заживать, образовавшиеся трещины – затягиваться. Вместо них он наполнился желанием как можно дольше продлить это непонятное притяжение, насладиться мистикой того, что произойдет, когда их губы наконец встретятся.
– Позднее.
Его шепот нарушил охватившее их напряжение, как нарушает спокойствие темной воды упавшая в нее галька. Лидия откинулась назад, ее губы все еще были приоткрыты.
– Что? – неестественно тонким голосом спросила она.
– Позднее, – повторил Нортвуд. – Я попрошу вас вернуть мне долг при следующей встрече.
Лидия ошеломленно посмотрела на него, а потом отступила назад.
– Милорд, это нечестно.
– Неужели? Мы не договаривались о том, что я получу плату немедленно.
– Это предполагалось.
– Ах, мисс Келлауэй, в этом ваша ошибка. Опасно предполагать, что ваш оппонент придерживается тех же не обговоренных ранее правил, что и вы. Вообще опасно что-либо предполагать.
Лорд Нортвуд почти почувствовал, как от гнева в ее жилах вскипела кровь. Еще мгновение Лидия оставалась застывшей, а затем с нею что-то произошло – она вновь обрела над собой контроль, самообладание.
Лидия большими шагами направилась к двери, при этом ее спина была прямой и неподвижной, словно ее отлили из металла. Прежде чем выйти из гостиной, она повернулась к виконту.
– Хоть я и предпочитаю более систематический подход при доказательстве теорем, я действительно ценю вашу помощь, – произнесла она.
Лорд Нортвуд смотрел ей вслед, наблюдая, как она исчезает в тени холла. А потом по его губам пробежала легкая улыбка. Подобрав с пола ее блокнот, он сунул его себе в карман.
Если бы линейным дифференциальным уравнением можно было выразить чувства двух влюбленных, уравнение управлялось бы переменной каждого из них: a = Ar + bJ, аJ = cR + dJ.
Посмотрев на листок с уравнениями, лежащий на коленях, Лидия отложила его в сторону и обхватила себя руками за талию.
«Чувства двух влюбленных…»
Чувства – это одно. Ощущения – нечто совсем иное. Из ее памяти рвалось наружу одно воспоминание – воспоминание о том, каково это – почувствовать себя однажды необузданной, нагой, свободной.
Лидия вспомнила, что это ощущение показалось ей тогда удивительным. Что она почувствовала себя свободной впервые в жизни – до тех пор пока не поняла: цена за отпущение грехов такова, что заплатить ее не может никто.
«…уравнение управлялось бы переменной каждого из них…»
Она никогда не смогла бы описать переменную, которая все еще звенела в ней после свидания с лордом Нортвудом.
Каждый удар сердца вибрировал в ее теле, словно там разворачивалось что-то чудесное и очень глубокое. Ее груди налились и потяжелели, кожа натянулась и стала очень гладкой, бедра трепетали.
Лидия закрыла глаза. Стыд пульсировал под ее кожей, отчасти лишая томительного желания, которое она испытывала к едва знакомому человеку. Человеку, которого она никогда не получит. Хотеть которого она не должна.
«Три, четыре, пять: первая пифагорова тройка».
Биение ее сердца замедлилось, дыхание становилось спокойным и ровным. Лишающие мужества ощущения прошлой ночи постепенно оставляли ее, уступая место безупречной форме идеально построенного правильного треугольника.
– Ты сегодня рано.
Глаза Лидии распахнулись. В дверях кабинета, опираясь рукой на трость, стояла Шарлотта Бойд. Годы едва тронули ее белую кожу, а прекрасные черты сохранили красоту молодости.
– Я не могу уснуть. – Лидия отбросила со лба волосы, надеясь, что выражение лица не выдает ее мысли. – Миссис Дрисколл сказала, что завтрак будет подан через полчаса.
Миссис Бойд уселась на противоположный стул, в ее голубых глазах появилось настороженное выражение.
– Надеюсь, ты не из-за медальона так переживаешь?
Лидия с трудом сдержала раздражение.
– Разумеется, из-за него.
– Ради Бога, Лидия, я прошу тебя забыть про медальон. Это просто глупая, сентиментальная вещица, и ни тебе, ни Джейн не следует придавать ему какое-то особое значение. Кроме разве цены. Мистер Гейверс дал нам это понять.
– Он принадлежал моей матери, – сказала Лидия, задетая пренебрежительными словами бабушки. – Уверена, что вы понимаете, как важен для меня этот медальон. Да и для Джейн тоже. Папа никогда бы не позволил продать его.
– Твоим родителям следовало бы позаботиться о том, чтобы Джейн ходила в хорошую школу, а вместо этого они внушили вам, что нужно переживать из-за какой-то безделушки, – нахмурившись, произнесла миссис Бойд. – Надеюсь, ты меня поймешь.
– Вам не нужно было закладывать медальон, чтобы отправить Джейн в школу, – пробормотала Лидия.
– Ты же знаешь, какое дорогое обучение в начальной школе Куинсбридж, Лидия! Нам понадобятся все наши деньги, чтобы ее туда приняли. А вот старые медальоны не нужны.
«Мне нужны».
Руки Лидии сжались, а на грудь навалилась тяжесть, когда она взглянула на бабушку. Сейчас не время спорить об обучении Джейн, тем более что на уме у нее совсем другие дела.
– Я узнала, что медальон был куплен Александром Холлом, лордом Нортвудом.
Крепко сжав губы, миссис Бойд устремила на внучку взгляд, однако в ее глазах появилась некоторая растерянность.
– Виконтом Нортвудом? Ты, должно быть, шутишь.
– Вовсе нет, – возразила Лидия. – Он купил медальон у мистера Гейверса. Он сказал, что медальон показался ему интересным.
– Ты с ним говорила?
– Вчера вечером я была в его доме, – отозвалась Лидия. – И попросила вернуть медальон.
Миссис Бойд вытаращила на нее глаза.
– Ты ходила к лорду Норт…
Лидия подняла руку, чтобы остановить неминуемый выговор.
– Прежде чем вы начнете ругать меня, хочу сказать, что меня никто не видел, никто не слышал и я была очень осторожна.
– Вот что я тебе скажу, Лидия, не могла ты быть «осторожной», если решилась встретиться с таким человеком, как лорд Нортвуд, наедине! Неужели ты за свои годы так ничему и не научилась? Да что с тобой такое, скажи мне, ради Бога!
