– Вы должны были понять, что я не допущу и мысли о том, чтобы расстаться с этим медальоном, – сказала Лидия. – Особенно после смерти папы.
– Да ты за много лет на него и не взглянула! – От волнения миссис Бойд встала и принялась ходить взад-вперед по комнате, тяжело опираясь на свою трость. – Лидия, ты только представь себе, что лорд Нортвуд знает о нашем походе в ломбард и о том, что мы… Господи, а вдруг разговоры об этом дойдут еще до кого-нибудь?!
– Он никому не скажет, – пообещала Лидия.
– Откуда тебе это известно?
Это было ей вовсе не известно. Хотя, с другой стороны, известно.
– Он не сплетник, – заверила Лидия бабушку. – И не захочет испортить чью-то репутацию.
– Ты в этом уверена?
– Вы бы так поступили?
– Ну, я…
– Разумеется, нет! Потому что вам известно, какие могут быть последствия. И лорду Нортвуду – тоже.
Лидия устало посмотрела на бабушку. Губы миссис Бойд были крепко сжаты, однако, похоже, спорить она была не расположена – возможно, потому, что понимала: Лидия говорит правду.
Поежившись, Лидия потерла руки, отгоняя от себя угрожающую тьму прошлого. Несмотря на то что она жила, постоянно опасаясь сплетен любого рода, желанию узнать о лорде Нортвуде побольше она противиться не могла.
– Это правда? – спросила Лидия. – Правда, что его мать убежала с другим мужчиной?
– О, это такие неприятные слухи. – Миссис Бойд взмахнула рукой. – Именно поэтому многие люди не хотят иметь с ними дела, хотя они весьма богаты. Да, насколько мне известно, графиню, которую многие считали весьма достопочтенной леди, действительно уличили в том, что она завела интрижку с молодым русским солдатом. Она убежала с ним, и граф написал прошение о разводе. Я считаю, он поступил совершено правильно. Нортвуд вернулся в Лондон в разгар всей этой истории. Честное слово, ужасно, что ему пришлось бороться с последствиями такого скандала. Они так и не оправились после него – вся семья.
– А что случилось с графиней?
– Ее изгнали из всех поместий, хотя я сомневаюсь в том, что она когда-либо пыталась вернуться. Предполагаю, что она по сию пору живет во грехе – возможно, где-нибудь в русской глуши. – Тут бабушка с любопытством прищурилась. – Кстати, как он себя вел?
– Лорд Нортвуд? – переспросила Лидия. Помолчав, она с трудом подобрала нужные слова: – Ну-у, он был вежлив. Но непреклонен.
Сердит.
Неотразим. Хорош. Соблазнителен.
Лидия отогнала от себя эти мысли. Она не должна думать так о джентльмене, тем более о лорде Нортвуде.
– Хм! – Миссис Бойд постучала тростью об пол. – Насколько я понимаю, у сыновей лорда Раштона есть в крови что-то такое – казачьи предки и так далее. Граф из древнего рода, который корнями уходит к норманнам, кажется, так что у них чисто английское происхождение. А вот о матери лорда Нортвуда этого не скажешь. Никакого воспитания! И все дело в русской крови. А ведь до скандала леди Чилтон подумывала о том, чтобы выдать свою дочь замуж за лорда Нортвуда.
Лидия заморгала. Какое-то неприятное чувство появилось в ее груди – что-то зелено-коричневое, цвета скользкой травы под слоем снежной каши.
– Дочь леди Чилтон собирается замуж за лорда Нортвуда? – спросила она.
– Нет, больше не собирается, – покачала головой бабушка. – Одно время они были обручены, но после того, как леди Раштон повела себя так недостойно, лорд Чилтон разорвал помолвку. Он потребовал, чтобы его дочь не имела дела с Холлами, несмотря на их богатство.
Лидия с облегчением выдохнула, только сейчас заметив, что ее рука слегка дрожит.
– Все эти братья и их сестра тоже провели немало лет в России, – заметила миссис Бойд. – Поэтому неудивительно, что спрос на них не так уж велик. Я слышала, что они не слишком цивилизованные.
Лидия прикусила язык, чтобы не ответить ей. Лидии нелегко было в этом признаваться, но ей казалось, что в словах бабушки об Александре Холле есть что-то хорошее.
Несмотря на безупречную внешность, была в глазах виконта какая-то беспощадность – что-то, отчего на ум приходили мысли о казаках, солдатах, серебристых соболях и о бескрайних русских степях.
Конечно, поведение лорда Нортвуда было каким угодно, но только не безупречным, однако Лидия не рискнула бы охарактеризовать его как «нецивилизованное».
Пока что.
– Софи! – прошептала Джейн Келлауэй.
Горничная, стоявшая у плиты, повернулась, широко распахивая глаза.
– Мисс Джейн, вы не должны здесь находиться! Ваша бабушка…
– Есть еще письмо? Мальчик принес только одно?
Вздохнув, Софи вынула из кармана фартука смятый листок. Вручив его Джейн, она подтолкнула ту к двери.
– Если она его найдет, то меня уволят.
– Ничего она не найдет.
Сжав письмо в руке, Джейн поспешила наверх, в спальню, где, дрожа от нетерпения, сломала печать. Развернув листок, она увидела ровные строчки, написанные аккуратным почерком, напомнившим дорожку марширующих строем черных муравьев.
«Дорогая Джейн!
Спасибо за твой недавний трактат об эльфельках. Мне кажется, ты придумала для них замечательное название и чудесно их описала – это весьма неприятные маленькие насекомые.
Интересно, однако, что эльфельки-самочки летают проворнее самцов. Возможно, в этом урок для всех нас.
Прилагаю к письму загадку, называемую ребусом. Признаюсь, я был немного разочарован, что мою прошлую загадку ты решила так быстро.
Твой К.»
Джейн усмехнулась. Она гордилась тем, что смогла так быстро разгадать последнюю загадку. Заложив письмо за вторую страничку, Джейн стала читать ребус:
Моя первая буква в чае, но не в листе.
Моя вторая буква в чайнике, а также в зубах.
Моя третья буква в банке для чая, но не в слове «уютный».
Моя четвертая буква в чашке, но не в слове «румяный».
Моя пятая буква в слове «травяной», а также в здоровье.
Моя шестая буква в мятной конфетке и всегда в богатстве.
Моя последняя буква в напитке. Итак, кем же я могу быть?
Я там, в классной комнате. Ты слушаешь меня?
– Джейн, ты не видела мой блокнот?
Услышав голос Лидии, Джейн неловко сунула письмо под руку, а затем посмотрела на сестру, чтобы понять, заметила ли та ее неуклюжее движение. Но Лидия лишь рассеянно оглядывала комнату.
– Блокнота? – переспросила Джейн. – Ты его потеряла?
– Я не положила его на место, – поправила сестру Лидия.
