– А вы откуда знаете?
– Ах, моя святая простота, мне по роду занятий необходимо разбираться в таких вещах.
Он был прав. Все ее золотые украшения были давным-давно распроданы. Но все равно Силвер не понравилось то, что он так насмешливо ей об этом напомнил. К тому же это значило, что теперь у нее не осталось ничего, чем можно было бы закрепить с ним сделку. Похоже, семена пропали навсегда.
Ему-то наверняка наплевать на эти семена.
– В таком случае чего вы от меня хотите?
Она произнесла это едва дыша, и он усмехнулся:
– Не ваши драгоценности. И не вашу невинность. Никто еще не мог меня упрекнуть в совращении девушек.
Она широко распахнула глаза:
– Но все говорят, что...
– Имя моим преступлениям – легион, прелесть моя, но не настолько же я низко пал. Да и зачем мне это нужно? И без того слишком много потерявших от страсти голову женщин бросаются к моим ногам. Им не терпится предложить мне свое тело, в то время как я заинтересован только в их драгоценностях.
– А-а... – У Силвер закружилась голова. – Но как вы догадались, что я... что я...
– Девственница? – Блэквуд подцепил рапирой локон, упавший ей на лицо, и отвел его в сторону. – По жилке, которая бьется на этой шейке. По румянцу, который заливает эти бархатные щечки. Все в вас непреложно свидетельствует об этом.
В голосе его прозвучала горечь и что-то похожее на сожаление.
Силвер нахмурилась:
– Должно быть, это тяжкое испытание для вас – вести такую жизнь: носиться по вересковой пустоши, играя со смертью, быть постоянно преследуемым томящимися женщинами, которым не терпится, чтобы их соблазнили. Наверное, это не слишком-то приятно.
– Не слишком приятно? – Разбойник неожиданно разразился взрывом хохота. – В этом вы правы. Увы, нынче на большую дорогу вышло столько всякой рвани, и вся она норовит приписать свои мелкие пакости мне. – Блэквуд засунул рапиру в ножны и пристально посмотрел в слабо различимое во мраке лицо Силвер. – Но что девушка вроде вас может знать о соблазнении и чахнущих от страсти женщинах?
Силвер пожала плечами:
– Пожалуй, немного. Я всего лишь служанка Сен-Клеров и не имею опыта в сердечных делах. – На секунду в ее голосе прозвучала грусть. Когда-то все было по-другому: наряды, балы, веселье. Тогда у нее была мать, которая давала ей наставления, и отец, защищавший ее.
А теперь у нее не осталось никого. Силвер резко вытянулась во все свои пять с половиной футов роста.
– По крайней мере я жила тихо и спокойно, пока вы не встретились на моем пути. До этого, уверяю вас, я почти не общалась с внешним миром.
В его янтарных глазах появился неожиданный блеск.
– Рад это слышать, Солнышко. Было бы странно, если бы женщина с вашим темпераментом и красотой, вращаясь в свете, не привлекла всеобщего внимания.
Силвер удивленно заморгала: его голос прозвучал так нежно! Внезапно у нее закружилась голова. Кровь прилила к ее лицу, а потом застыла в жилах. Это было странное, но, впрочем, довольно приятное ощущение.
Как все это необычно! Раньше Силвер никогда себя так не чувствовала в присутствии мужчин. Но она все еще не оправилась от пережитого потрясения.
– Почему вы назвали меня «солнышко»?
Блэквуд бросил на ее внимательный взгляд:
– Потому что вокруг вас некое свечение, ореол честности и искренности, какие не часто встретишь.
Он напрягся. Силвер догадалась о его намерениях еще до того, как он начал склонять к ней голову. Но она не могла ни пошевелиться, ни крикнуть.
– Вы... вы не можете, – прошептала она. – Мне даже думать об этом не следует...
Его глаза блеснули.
– Правильно, малышка. Вам не следует этого делать. Но уже невозможно спастись бегством. Слишком поздно. И хотя много дорог ведет в мои мрачные владения, нет ни одной, по которой можно уйти из них.
Его губы сложились в улыбку. От этого движения его шрам, не прикрытый маской, вновь заблестел, освещенный лучом лунного света. Почему-то Силвер не могла отвести глаз от этого бледного шрамика.
– Кроме того, красавица, ты посмотрела мне в глаза. Теперь ты моя навеки...
Он припал к ней жаркими и твердыми губами. Ее охватила дрожь, она зажмурилась: она знала, что все, что он сказал, – правда.
Она пропала, пропала навсегда. Ах, предупреждала же ее старая нянюшка!
Но когда его губы дотронулись до ее рта, Силвер решила, что ей уже все равно... Прикосновение было нежным, едва уловимым. Но если рассудить, какая опасность может таиться в одном поцелуе? Она поняла какая, когда его уверенные, жаркие губы плотно прижались к ее рту.
«Будь осторожна», – проскользнуло в мозгу у Силвер. Но как же он хорош, этот полуночный лорд!
Она была слишком невинна, чтобы понять, насколько опытно его прикосновение, даже когда вздохнула и инстинктивно прильнула к нему. Даже когда она ответила на его поцелуй.
Внезапно разбойник резко отстранился от нее. В ночной тьме его губы казались совсем темными.
– Я думаю, этого достаточно, маленькая моя.
Интересно, почему он так тяжело дышит, как будто пробежал несколько миль?
– А вы, похоже, имеете большой опыт в такого рода делах. – К своему смущению, Силвер поняла, что ее голос тоже звучит так, словно она задыхается.
В темноте она увидела, как он поднял одну бровь.
– В какого рода делах?
– В соблазнении невинных женщин, конечно. Весь Кингсдон-Кросс говорит о ваших подвигах.
– Неужели? – Его полные губы изогнулись в усмешке. – А я и не знал, что столько праздных людей забавляются досужими вымыслами обо мне.
Силвер посмотрела на него и прикусила губу.
– Вы порицаете меня, моя хорошая? Я стою выше похвал или порицания.
– Не верю. И никогда не поверю, каким бы черствым вы ни прикидывались.
На мгновение в его янтарных глазах, внимательно наблюдавших за ней, появилась боль и еще что-то, гораздо более темное, затаенное. Силвер даже не успела разглядеть, что именно, – это выражение очень быстро исчезло.
Разбойник подчеркнуто спокойно смахнул со своего рукава ее кружева, отошел на шаг и склонился к рапире.
– Вы должны, вы просто обязаны поверить мне на свой страх и риск. Даже не думайте о том, чтобы меня перевоспитать. Многие женщины уже пытались это сделать, но у них ничего не вышло. Я вас предупредил. Я скрываю мое лицо ото всех, никто не видел меня без маски. Впустить меня в свое сердце более опасно, чем вы можете себе вообразить.
Прохладный ветерок ласкал шею Силвер.
– Зачем мне нужно вас перевоспитывать? – Она натянуто рассмеялась. – Я и себя-то порой с трудом держу в руках. Как я могу отвечать за кого-то еще?
– Это пытались сделать и люди с куда более сильной волей, – тихо произнес он, – но у них ничего не вышло.
