— Держись поближе ко мне, — сказала Лорна. — Я знаю почти всех городских богачей. Старый козел, который купил мой контракт, был журналистом. Форсайт знал все обо всех. Когда нас выведут, я скажу, каких покупателей надо поощрять, а от каких по возможности отвязываться.
— И как я могу это сделать?
— Ты умница. Сообразишь, когда придет время Плечи Ники поникли. Да, конечно, она постарается сообразить. Вот уже три года, как ей приходится выворачиваться из всяких трудных положений. Но нельзя сказать, что это хорошо ей удается.
Скрежет ключа в замке наполнил ее сердце страхом. Подобного ужаса она еще не испытывала. Никогда не знала она и такой неопределенности, такого унижения. Хорошо еще, что она законтрактовалась под девичьей фамилией своей матери.
Никому и в голову не могло прийти, что Ники Стоктон, тщедушная замарашка с глазами загнанного животного, — Николь Сен-Клер, дочь Этьена Сен-Клера.
— Поднимите юбки, — скомандовали конвойные, намереваясь сковать ноги женщин одной цепью.
Когда холодная цепь обвила стройную лодыжку Ники, врезаясь в ее нежную кожу, она повернулась к женщине, которая сумела занять особое место в ее сердце.
— Я никогда не забуду тебя, Лорна. — Непрошеные слезы закипели в горле. — Как бы я хотела отблагодарить тебя за все, что ты сделала! Если я хоть , когда-нибудь смогу хоть что-нибудь для тебя сделать…
— Ты хорошая подруга, Ники, я буду молиться за тебя.
— Не знаю, как чувствуешь себя ты, но эта проклятая погода действует мне на нервы. Я бы с удовольствием выпил. — С этими словами Александр дю Вильер, для друзей — Алекс, хлопнул по спине своего лучшего друга Томаса Демминга.
Было не так уж холодно, но пасмурно и ветрено. Довольно необычная погода в преддверии лета. Оптимист по натуре, Алекс утешался мыслью, что зато ему не жарко в его двубортном цвета листвы сюртуке. Широкий галстук и плиссированная рубашка выглядели такими же свежими, как и утром, когда он только что их надел.
— Я слышал, в гостиницу «Сент-Луис» привезли коньяк «Наполеон», — сказал Томас. Его блестящие светлые волосы и полы сюртука из тонкого сукна трепетали на ветру.
— Это просто замечательно, — подхватил Алекс на своем почти безупречном английском языке. Вернувшись в прошлом году в Бель-Шен, Алекс старался как можно больше говорить по-английски. Родился он в Америке, но по национальности был французом. Хотя большую часть жизни он провел во Франции, учился в Сорбонне и год в Политехнической школе, своим домом считал луизианский Бель-Шен.
— Как ты думаешь, какова будет цена сахара в этом году? — спросил Томас, когда они пошли по Ройял-стрит, направляясь к гостинице.
Алекс не ответил. Его внимание привлекло скопление народа возле ротонды гостиницы.
— Что там происходит?
— Невольничий аукцион? — предположил Томас. Однако это были не негры, что опровергало его предположение.
— Законтрактованные служанки, — поправил Алекс, замедляя шаг. — Из тюрьмы. Главным образом беглянки и воровки.
Он ненавидел любые формы рабства. Слишком долго жил во Франции, где все люди считаются равными. Томас также испытывал неприязненное чувство к происходящему.
— Обойдем это сборище и зайдем в гостиницу с другой стороны.
Алекс кивнул в знак согласия. Но, увидев на платформе маленькую фигурку, снова замедлил шаг. Вместо того чтобы повернуть к гостинице, он направился прямо к подмосткам.
Томас, хотя и в некотором замешательстве, последовал за ним.
Что бы ни делал Алекс, он редко удивлялся.
— Сколько мне запросить за эту малышку? — нараспев прокричал аукционер. — Она еще совсем юна. Но не дурнушка и, когда подрастет, станет красивой женщиной.
Алекс заметил, что в отличие от остальных несчастных, которые стояли с уныло поникшими плечами:, эта держалась прямо, с гордо поднятым подбородком.
Что-то в ней задержало внимание Алекса. Но что именно?
Протискиваясь сквозь толпу, Алекс подошел ближе.
— Триста долларов, — выкрикнул какой-то высоченный здоровяк в цилиндре. Девушка посмотрела на него, затем на темноволосую женщину, стоявшую у стены. Пышногрудая женщина кивнула, и девушка улыбнулась мужчине приятной, хотя и неискренней улыбкой.
— Пятьсот долларов.
Это был Валькур Фортье, черноволосый полуиспанец, полуфранцуз, которого Алекс знал с самого детства. Фортье был одним из самых богатых горожан Нового Орлеана. При этом своем богатстве он был самым жестоким негодяем, которого когда-либо доводилось встречать Алексу.
Женщина у стены, видимо, выразила свое одобрение, энергично тряся головой. Девушка на подмостках стала еще бледнее. Под поношенным коричневым капором Алекс едва мог рассмотреть личико. Ее волосы, хотя! и давно немытые, были, очевидно, теплого цвета меди.
Она взглянула на Фортье чуть менее Гордо, и он сделал знак аукционеру. С гнусной улыбкой худой человечек поднял юбки девушки, обнажив ее стройные ноги выше колен, где виднелись тонкие белые панталончики.
— Отпусти юбки, — прокричала она, вырываясь из рук аукционера. Раздраженный ее непокорностью, торговец влепил ей звучную оплеуху, которая, однако, не смогла смирить гордячку.
— Она еще молода, ребята. Нужна мужская рука, чтобы поставить ее на место. — И, стараясь разрядить напряжение, худой человечек улыбнулся.
— Шестьсот, — выкрикнул длинный, и девушка, повернувшись к нему, вновь улыбнулась.
Только тогда наконец Алекс увидел необыкновенно живые аквамариновые глаза. И, глубоко пораженный, он понял, что именно они и привлекли его так близко к подмосткам. Да, именно эти глаза, хотя до сих пор он не осознал этого до конца.
— Одна тысяча, — решительно, как бы подводя итог торгам, произнес Фортье.
Качая головой, что-то ворча себе под нос, длинный выжидал.
— Неужели никто не понимает, какое ценное приобретение эта девушка? — спросил аукционер, надеясь расколоть Фортье еще на несколько долларов. Он поднял ее оголенную руку. — У нее крепкие, сильные руки. По контракту она должна служить еще семь, лет. Подумайте, сколько удовольствия вы можете получить… если проявите немножко терпения. — Ухмыльнувшись, он похлопал девушку по заду. Ее бледное лицо сразу пошло розовыми пятнами. На миг она закрыла глаза, стараясь собраться с духом, затем снова устремила немигающий взгляд прямо перед собой.
— Она воровка, — закричал Фортье. — Никто не даст больше меня.
— Я не воровка, — громко возмутилась девушка.
Аукционер тут же дал ей еще одну затрещину.
— Придержи свой язык, — предостерег он, с силой стискивая ее руку. — Улыбнись мистеру Фортье.
Когда он отпустил руку девушки, та гордо выпрямилась.
