– Нет, сэр, что вы!
– Нет? – Граф озадаченно хмыкнул. – Ну, тогда пойдем со мной.
Было уже десять часов вечера, и Леопольд, поужинав в одиночестве в огромной столовой, направлялся в свою комнату, чтобы лечь спать. (Мать той ночью собиралась успеть на три разных бала и поужинала в своей гардеробной во время двухчасовых сборов.)
– Да, сэр, – сказал он и вышел из дома вслед за отцом к ожидавшей у крыльца карете. Они вместе поехали в любимый бордель отца, где Леопольд лишился девственности, отдав ее пухлой сорокалетней шлюхе, а его отец в это время в соседней комнате испустил дух от удара.
Память человеческая причудлива. Леопольд почти ничего не помнил о своем первом плотском акте, зато так никогда и не забыл, как две проститутки, ублажавшие отца, голыми ворвались в его комнату, отчаянно вереща: «Он мертв! Он мертв! Господи, помилуй!» Леопольд помнил, что на отце были рубашка и штаны, спущенные до щиколоток. Тогда мальчик споткнулся и упал рядом с кроватью, а его сорокалетняя шлюха, тоже голая, хрипло засмеялась:
– Значит, теперь ты граф, малыш, а твое семя во мне. Ха-ха!
Он покраснел от унижения и гнева. Отцовы проститутки продолжали визжать и рыдать, но тут наконец подоспела хозяйка заведения, быстро привела в порядок женщин, организовала тайный визит дружелюбно настроенных полицейских инспекторов, извинилась перед новым графом Сомертоном и выразила надежду, что он будет посещать Гарриет и других ее девочек не реже, чем его отец.
Он так и делал.
Гарриет и сейчас сидела перед ним – другая Гарриет, намного моложе и симпатичнее, но такая же опытная. Ее фиолетовые юбки закрывали ноги до самых кончиков пальцев, а платье на пышной груди было застегнуто на все пуговицы. Так она была одета по случаю дневного времени. Корсетных дел мастерица, должно быть, превзошла саму себя, потому что талия Гарриет казалась такой же тонкой, как ее шея.
Женщина открыла бутылку бренди, щедро плеснула его в чай и тщательно размешала напиток хорошо отполированной ложечкой из шеффилдского серебра. Держа в руке бутылку, она вопросительно взглянула на Сомертона, но тот покачал головой.
– В ответ на ваш вопрос могу сказать следующее. – Гарриет сделала большой глоток чая и одобрительно кивнула. – Его милость за последние две недели несколько раз посещал мое скромное заведение, но с ним никогда не было вашей супруги.
– Ты видела всех его спутниц? И хорошо их рассмотрела? Она, разумеется, постаралась изменить внешность.
Гарриет взглянула на него с терпеливой снисходительностью – подобные взгляды Сомертон ненавидел больше всего на свете.
– Да, сэр. Я всегда встречаю всех его спутниц и тщательно их рассматриваю. И на прошлой неделе, и на позапрошлой… и раньше.
Перед графом стояла нетронутая чашка чая. Напиток уже почти остыл – последний едва заметный завиток пара поднялся с поверхности и растаял в воздухе. Он подался вперед:
– Совершенно очевидно, она оказалась слишком умной для тебя.
– Со всем моим уважением, сэр, могу ответственно заявить: нет. – Гарриет смотрела на него прямо, и речь ее звучала уверенно и твердо. Она всегда говорила медленно, тщательно выговаривая слова, чтобы скрыть выдающий ее низкое происхождение ист-эндский акцент. Прежде чем выкупить бизнес у первой Гарриет, она была лучшей девушкой в заведении, по-настоящему добродушной проституткой, которой нравилась ее работа. Она была осторожной с новичками и необузданной с регулярными посетителями, и потому к ней хорошо относились и те и другие. Теперь она твердой рукой управляла заведением и принимала клиентов, только если они были девственниками, то есть юных, нервных и требующих к себе особого отношения.
Сомертон хлопнул ладонью по столу:
– Она должна была где-то засветиться. А как насчет других заведений?
– Ничего, сэр. Понимаете, Пенхэллоу регулярно обходит заведения – он постоянен как часы. Иногда успевает побывать за ночь в двух или трех. Но он ни разу не приводил с собой даму. Я бы знала. Иногда он появляется с приятелями, и они развлекаются с нашими девушками, как и все порядочные джентльмены. – Закончив фразу, она опустила глаза на чашку, взяла ее и сделала сразу несколько глотков.
Сомертон насторожился. Он допрашивал сотни людей, как правило, при значительно менее благоприятных обстоятельствах, чем эти, и точно знал, когда его собеседник скрывает какой-нибудь важный факт.
Или скорее пытается скрыть. Потому что Сомертон всегда докапывался до правды.
Тем или иным способом.
Он вытянул ногу и поправил острую, как лезвие бритвы, складку на брюках, расположив ее точно посередине колена. Все его чувства обострились, мускулы наполнились силой, готовые к использованию.
– Приводит друзей? Развлекается с девушками?
– Да, сэр.
– И так каждую ночь?
– Не каждую, – поспешно уточнила женщина. – Думаю, три-четыре раза в неделю.
– Значит, регулярно. Достаточно регулярно, чтобы считаться хорошим клиентом, не так ли? Которого тебе не хотелось бы потерять.
Гарриет безразлично пожала плечами:
– У меня до фига клиентов.
Сомертон мысленно поморщился, услышав столь очевидное просторечие.
– Но я подозреваю, что щедрый молодой человек, такой, как Роналд Пенхэллоу, платит лучше, чем многие, разве не так?
– Он платит довольно хорошо, но не хуже и не лучше других. – Губы Гарриет сжались в прямую линию. Создавалось впечатление, что она не хочет, чтобы из ее рта вырвалось на волю что-то лишнее. Она схватила чайник и наклонила его над чашкой, чтобы долить чаю.
За мгновение до того, как из носика полилась горячая вода, Сомертон перегнулся через низкий стол, взял тонкую фарфоровую чашку с блюдца и поднес к свету.
– Хорошая вещь, – сказал он. – Очень хорошая. Твой бизнес, вероятно, идет неплохо, да, Гарриет?
– Терпимо. Спасибо.
Он вернул чашку на место – подставил под дрожащий в женской руке чайник.
– Превосходно. Рад слышать. Полагаю, я тоже внес небольшой вклад в повышение твоего благосостояния.
– Конечно, сэр. Надеюсь, я отработала все ваши деньги.
– Отработала, моя дорогая Гарриет? – Граф засмеялся. Это был тот самый смех, который однажды заставил мужчину, сидевшего напротив него за столом – крепкого, здорового, энергичного и довольно-таки кровожадного мужчину, – лишиться чувств и с глухим стуком рухнуть со стула на пол.
– Сэр, я рассказала все, что знаю.
– Это правда, Гарриет? – Сомертон взял чайник, снял крышку и заглянул внутрь. – Но ведь я просил не об этом. Мне нужны свидетельства. Надежные свидетельства, которые будут приняты в суде, если возникнет такая необходимость, доказывающие давнюю преступную связь моей жены с ее любовником, лордом Роналдом Пенхэллоу, братом герцога Уоллингфорда. – Произнеся эти слова вслух, граф почувствовал горечь во рту. Он представил себе лорда Роналда и Элизабет, кружащихся в танце по бальному залу. Это было шесть лет назад. Сомертон был потрясен выражением обожания, с которым она взирала на своего Адониса, и чувством глубочайшего удовлетворения, которым светились глаза Пенхэллоу. Тогда Элизабет была в розовом платье, словно усыпанном лепестками роз. Оно мягко светилось, когда Пенхэллоу, кружа партнершу в вальсе, увлек ее через открытые французские двери на уединенную веранду.
