– Сэр, я рассказала все, что знаю.
– Это правда, Гарриет? – Сомертон взял чайник, снял крышку и заглянул внутрь. – Но ведь я просил не об этом. Мне нужны свидетельства. Надежные свидетельства, которые будут приняты в суде, если возникнет такая необходимость, доказывающие давнюю преступную связь моей жены с ее любовником, лордом Роналдом Пенхэллоу, братом герцога Уоллингфорда. – Произнеся эти слова вслух, граф почувствовал горечь во рту. Он представил себе лорда Роналда и Элизабет, кружащихся в танце по бальному залу. Это было шесть лет назад. Сомертон был потрясен выражением обожания, с которым она взирала на своего Адониса, и чувством глубочайшего удовлетворения, которым светились глаза Пенхэллоу. Тогда Элизабет была в розовом платье, словно усыпанном лепестками роз. Оно мягко светилось, когда Пенхэллоу, кружа партнершу в вальсе, увлек ее через открытые французские двери на уединенную веранду.
Гарриет сказала:
– Но таких свидетельств не существует, сэр. Я навела справки. Они ни разу не встречались. Его милость…
Сомертон резко вскочил, опрокинув стул.
– У его милости много друзей, сэр. Последние недели я внимательно за ним наблюдала. – Гарриет посмотрела на упавший стул, потом подняла глаза на Сомертона. Она выпрямилась, ее взгляд был спокойным и уверенным.
Граф почувствовал, как в горле что-то дрожит.
– Ты у него в кармане, не так ли?
– Он платит мне за проведенное в заведении время, как и любой другой клиент.
– И ты что-то от меня скрываешь.
Скулы Гарриет порозовели.
– Я храню его секреты, так же как и секреты любого другого клиента. К вам они не имеют никакого отношения.
– Ты признаешься!
Она встала, держась немного скованно, как женщина, у которой слишком туго затянут корсет.
– Лорд Роналд Пенхэллоу не встречается с вашей женой, сэр, ни здесь, ни в каком-либо другом месте. Это факт.
Сомертону так сильно хотелось ее ударить, что кулаки непроизвольно сжались. Мысленно он видел взлетающие и опускающиеся руки, слышал плач матери и ее крики: «Филипп, прекрати!» А отец продолжал наносить удары, твердя: «Ты шлюха, шлюха, грязная тварь. Ты позволяешь ему трахать себя в собственной спальне!» А сам Сомертон, тогда маленький мальчик, стоял, парализованный страхом, забившись в угол, где его никто не видел, бессильно следя за происходящим, чувствуя удары отца на своем теле и слыша плач матери в своей груди.
Гарриет внимательно наблюдала за графом. Она, несомненно, знала, как обходиться с мужчиной, охваченным страстью.
– Это хорошая новость, – примирительно сказала она, – независимо от того, верите вы или нет.
– Дура, – буркнул граф. Ярость постепенно утихла. Он разжал кулаки и пошевелил пальцами.
Женщина пожала плечами:
– Один из нас глупец, это точно.
Сомертон с шумом втянул в себя воздух. Над его головой ритмично скрипели половицы и мужской голос выкрикивал слово, которое граф никак не мог разобрать. Лицо Гарриет расплывалось перед его глазами.
– Спокойно! – сказала она, обошла чайный стол и подняла упавший стул. – Идите домой и поговорите с женой. Насколько мне известно, она очень милая леди и верна вам. Она непременно снова полюбит вас, если только вы дадите ей шанс.
Сомертон подошел к двери и открыл ее.
– Она никогда меня не любила, – сказал он и вышел в обитый пурпурным бархатом холл, а оттуда в стылую лондонскую ноябрьскую ночь.
Яркое электрическое освещение кафе резало глаза. Луиза остановилась на пороге и растерянно заморгала, тут же заработав неслабый толчок в спину.
– Да проходи же ты, недоумок, – рявкнул кто-то ей прямо в ухо.
Она отпрянула в сторону. Ее нервы и без того были на пределе после долгой дороги и адской толкотни на вокзале. Мимо пробежал встрепанный мужчина с «Дейли мейл» под мышкой и стал в очередь к прилавку. Луиза сморщила нос. Запах теплого хлеба и чая окутал ее, словно плащом.
Рядом со скрипом отодвинули стул.
– Мой дорогой мистер Маркем. Садитесь и выпейте чаю. Вы выглядите измученным.
Луиза повернула голову. У соседнего стола стоял худощавый тщедушный мужчина и с ожиданием смотрел на нее. Справа от него за столом сидела массивная дама в совершенно невероятной шляпе, украшенной по меньшей мере тремя разными видами фруктов из папье-маше. Мужчина широко улыбался. Женщина казалась недовольной.
Луиза глубоко вздохнула, закрыла зонтик и подошла к столу.
– Мистер Динглби, – сказала она, сняла шляпу и положила ее на стол. – И миссис… миссис… – Она закашлялась. – Простите, мэм, не знаю вашего имени.
– Миссис Дьюк, – громогласно объявила женщина, едва шевельнув губами, покрытыми яркой багровой помадой.
– Миссис Дьюк, конечно. – Луиза поклонилась, чтобы скрыть непрошеный смешок, скрививший губы, несмотря на плохое настроение.
Она с самого начала была против этого плана. Ей трудно было даже представить, что дяде удастся это провернуть. Она не верила, что такое может быть – что августейший герцог Олимпия, великий хитрец и кукловод, когда речь шла о людских делах, высоченный мужчина с надменным герцогским лицом, действительно переоделся женщиной. Он стал крупной неповоротливой особой в ужасной шляпе, наложившей на лицо столько грима, что хватило бы труппе Гилберта и Салливана на все летнее турне, а краской для волос можно было покрасить портовый склад.
Получилось довольно-таки забавно – этого нельзя было не признать.
– Мы, похоже, не привлекаем к себе внимания, – заметила Луиза. Она опустилась на стул рядом с герцогом и едва не задохнулась, уткнувшись лицом в огромное, украшенное ярко-красными перьями боа.
– Я всегда говорила, что надо скрываться у всех на виду, – сказала миссис Дьюк, поправила боа и поднесла к губам чашку с чаем, кокетливо оттопырив мизинец.
– Чай выглядит превосходно, – тихо сказала Луиза.
Мистер Динглби решительно ткнул миссис Дьюк в бок.
– Мэм?
– О! – воскликнула она, поставила чашку и потянулась за чайником. – Что это со мной? Где мои манеры? Сливки или сахар, мистер Маркем?
– И то и другое, пожалуйста.
Интересно, где герцог Олимпия нашел женские перчатки такого размера, чтобы налезли на его лапищи? Луиза зачарованно следила, как он ловко наливает чай, потом сливки и добавляет сахар.
Мистер Динглби кашлянул:
– Итак, мой друг, насколько я понял, ваше собеседование прошло успешно и вы скоро приступите к работе в одном из семейств Белгравии?
– Совершенно верно. – Луиза приняла чашку из затянутой в перчатку руки миссис Дьюк. – Я так благодарен вам за то, что вы порекомендовали меня такому хорошему и доброму работодателю. Я перед вами в долгу.
