— Простите, — проронила Амелия, — но боюсь, что не совсем понимаю вас.
По правде говоря, она боялась, что уяснила сказанное леди Далби даже слишком хорошо.
София взмахнула пушистыми ресницами и терпеливо улыбнулась:
— Что вам нужно сейчас, Амелия, так это только продолжать действовать. Вы предпочитаете герцогов. Об этом известно. Вам лишь нужно обозначить свои намерения. Лучше всего было бы провести с каждым из троих кандидатов своего рода собеседование. Самое разумное решение, вы не находите? Леди Амелия, вы уверены, что чувствуете себя хорошо?
Девушка поняла, что впервые в жизни действительно находится на грани обморока.
— Теперь, когда Блейкс женат, возможно, тебе удастся походить в холостяках и подольше. — Голос Джорджа Блейксли звучал не очень-то обнадеживающе.
— Оптимист, — усмехнулся Айвстон, лежа на диване. Братья расположились в гостиной на втором этаже.
— Хуже того, — мрачно пробормотал Крэнли, — лжец.
Гостиная была открыта лишь для близких друзей семьи, а это значило, что за всю историю здесь побывало не более пятидесяти человек. В Хайд-Хаусе только немногие комнаты были спрятаны от чужих глаз, ибо тот внушительный отрезок Пиккадилли, который занимал дом, и положение семьи в обществе притягивали сюда множество людей, особенно во время сезона. Мальчики — если можно так назвать сыновей четвертого герцога Хайда — проводили долгие часы вместе. В качестве закономерного итога комната имела крайне потрепанный вид, что являлось объектом постоянных упреков их матери, которая все-таки отдала гостиную на растерзание сыновьям, что было весьма благородным жестом с ее стороны.
Комната была достаточно большой, чтобы вместить всех пятерых, и вместе с тем достаточно маленькой, чтобы сохранить атмосферу домашнего уюта. Окна выходили на южную сторону, а огонь в камине горел ровным и ярким пламенем, создавая вполне подходящую атмосферу для того, чтобы каждый мог пожаловаться на свою тяжелую долю. В результате здесь чаще всего царила тишина, ибо любимым сыновьям весьма благоразумного герцога жаловаться было особенно не на что.
Однако согласно жизненным законам они всегда могли посетовать на женщин и угрозу брака, что они охотно и делали. Еще на прошлой неделе все братья являлись довольными жизнью холостяками, что, однако, не доставляло никакого удовольствия их матери. Женитьба Блейкса, такая внезапная, должна была порадовать их мать и успокоить хотя бы на время ее матримониальные порывы, но оказала прямо противоположный эффект.
Молли, воспитанная в хорошем обществе, была настроена более решительно, чем когда-либо.
Это была весьма неожиданная и пугающая перемена.
— Вскоре тебе придется жениться, — произнес Джозайя, — так почему бы не покончить с этим поскорее?
Младший сын Хайда, двадцати трех лет от роду, был слишком молод для брака и чувствовал себя вне опасности.
— Не печалься, братец, придет твое время, — парировал Айвстон.
Старший сын и наследник герцогского титула всегда находился под прицелом, и всем это было известно. Крэнли знал это как никто другой.
— Амелия Кавершем вполне подойдет тебе, — подал Джозайя голос с дивана, дальше всех стоявшего от камина, — разве нет? Она всем своим поведением демонстрирует, как ей хочется выйти замуж за герцога, а поскольку девушка — кузина Луизы, то выходные в деревне могут стать особенно многообещающими.
— Это для кого же? — отрывисто бросил Крэнли и взъерошил свои темно-русые волосы.
— Для Луизы, разумеется, — лениво протянул его младший брат.
— Если ты думаешь, что с Блейксом Луизе недостаточно уютно, то ты ничего не знаешь о женщинах, Джоз, — едко ответил Крэнли, — что, впрочем, меня совсем не удивляет.
— Я только что вернулся из Парижа, дорогой! — возмущенно произнес его собеседник.
— И тут же поспешил спрятаться, как я понимаю. — Крэнли с наслаждением потянулся, вытягивая длинные мускулистые ноги поближе к огню. Будучи вторым по старшинству, он занимал вполне комфортное место у камина. Стояла промозглая погода, и при таком положении вещей пренебрегать теплым местом не приходилось. — Готов поспорить, за все время пребывания там тебе не удалось задрать ни одной юбки.
— Я провел там целую неделю!
В ответ Крэнли лишь слегка приподнял брови и едва заметно скривил губы. Как правило, его реакцию замечали только члены семьи. Он был весьма скрытным человеком.
— По крайней мере, хотя бы кого-то заставили говорить громко. — Джордж подмигнул Крэнли.
— Пошел ты! — нахмурился Джоз.
— Неплохой опыт, да? — подлил масла в огонь Джордж.
Младший брат вскочил на ноги:
— А ты сам столкнись с этим жутким индейцем и посмотри, как все обернется!
— Резонно. — Айвстон положил конец спору. — Как все было? Не слышал подробностей этой истории.
— Понятия не имею. — Джоз подошел к окну и угрюмо уставился на стену дождя. — Я как раз хорошо выпил, на коленях у меня — веселая девка, и тут меня окружили эти дикари. Лучше бы я никогда не встречался с этими Далби, все из-за них.
— Да, тебе пришлось несладко, — заметил Крэнли. — Нельзя пить и волочиться за девками в одиночку.
Для любого за пределами этой комнаты, и уж точно для любого в Лондоне, эти слова показались бы абсурдом. Неоднократно обсуждалось, что герцогиня и ее светское воспитание повлияли на всех братьев. Им было дозволено веселиться лишь в небольших и весьма умеренных дозах. Светское общество не допускало фривольностей и развлечений такого рода.
— А ты вообще-то знал о них, пока не встретил лицом к лицу? — спросил Джордж.
Вопрос был как нельзя более актуальным, поскольку никто никогда не слышал ни единого упоминания о том, что у графа Далби были кровные родственники индейкою происхождения — из ирокезов.
— Ни слова. — Это прозвучало так, словно Далби, давний друг Джоза, предал его, ибо в их обществе было досконально известно, кем были предки каждого лондонского семейства вплоть до времен правления Тюдоров, если не раньше.
— Герцогиня была в курсе, — произнес Блейкс, входя в комнату с чрезвычайно самодовольным выражением, не покидавшим его лицо с тех пор, как он женился на Луизе, что невероятно всех раздражало.
— Покончил с супружескими обязанностями на сегодня, дорогой? — пробормотал Крэнли.
— Очень надеюсь, что нет, — радостно ответил брат, и все в гостиной ухмыльнулись.
— Но что ты имеешь в виду? — продолжил Джоз. — Мама не могла знать этого. За все эти годы она не обмолвилась ни словом. Это уж точно.
