Нероне поставил светильник на стол и, обеими руками схватив Марину за плечи, дернул ее к себе, потом резким движением разорвал рубашку у нее на груди.
— Ты хочешь меня изнасиловать? — вскрикнула она. — Я позову на помощь, и тебя убьют!
— Ты мне угрожаешь? — Он повертел у нее перед глазами стилетом. — Не дрожи, я не буду тебя насиловать, хотя мог бы. Но, на твое счастье, я не люблю женщин, у меня другие предпочтения. Просто хочу посмотреть на тот след, который остался тебе от Чечилии. Ведь она успела тебя ударить, правда? — Он провел рукой по шраму, Пересекавшему тело Марины от ключицы до плеча. — Наверное, искусный лекарь тебя лечил, если ты выжила после такой раны.
— Чего ты добиваешься? — сдавленным голосом опросила Марина, тщетно пытаясь отстраниться от Нероне.
— Не бойся, мне нет резона тебя убивать. Ведь после смерти ты не сможешь со мной расплатиться. А я, пережив немало бедствий, оказался на мели, и мне нужны деньги, много денег. Мой бывший зятек Донато разбогател, уж не знаю, на чем, но разбогател ведьма заметно. Так пусть заплатит мне за Чечилию и Уберто, тогда я не буду мстить вашей семейке. Тебе понятно?
— Но чего ты хочешь от меня? Чтоб я сию минуту дала тебе денег? Но у меня в этой комнате лишь пара сотен аспров...
— К черту ваши кафинские аспры! Мне нужны тысячи золотых цехинов или дукатов! И я никогда не поверю, что ты не сможешь их достатъ! Впрочем, вместо монет я могу взять у тебя драгоценности.
Марина быстро смекнула, что сейчас для нее главное — вырваться из комнаты, и послушно закивала:
— Хорошо, я принесу тебе шкатулку с драгоценностями, она хранится в тайнике в другом конце дома...
Но, едва молодая женщина сделала движение в сторону двери, как Нероне тут же схватил ее за руку.
— Стой! Думаешь меня перехитрить? Надеешься, что по дороге к тайнику кто-то из слуг придет тебе на помощь?
В этот момент из коридора послышались шаги, затем осторожный стук в дверь и голос Агафьи:
— Госпожа, ты спишь?
Нероне тотчас прижал Марину к себе, приставил ей к горлу стилет — как некогда его сестра, и прошипел ей на ухо:
— Ни звука, иначе прирежу!
Несколько секунд длилась напряженная тишина, потом послышались удалявшиеся шаги Агафьи.
— Кажется, в этом доме многовато слуг, — пробормотал Нероне и внезапно толкнул Марину на стул.
Она еще не поняла, что он собирается делать, как Нероне вытащил из-за пазухи веревку и стал привязывать Марину к стулу.
— Как же я смогу принести тебе шкатулку, если буду сидеть здесь связанная? — спросила она, пытаясь ослабить путы. — А сам ты не сможешь пройти через дом, в коридоре есть сторожа.
— Я и не собираюсь рисковать. Ты сама доставишь мне драгоценности, да еще десять тысяч цехинов в придачу. А пока помолчи и не брыкайся.
С этими словами Нероне крепко перетянул ей рот платком, а потом вдруг сдернул с Марины ее и без того разорванную рубашку, обнажив молодую женщину до пояса. В остановившемся взгляде Марины отобразился ужас, и это не укрылось от Нероне. Он поднял светильник, осматривая беспомощную пленницу, и удовлетворенно хмыкнул:
— Ага, одна родинка под левой грудью, а другая — возле пупка. Запомним. А еще вот эта штучка мне пригодится. — Нероне сорвал с шеи Марины золотую цепочку с жемчужной подвеской. — Теперь, милашка, ты у меня в руках. Если через три-четыре дня я не получу золота, то расскажу твоему муженьку, что спал с тобой. А в доказательство приведу все приметы твоего обнаженного тела и предъявлю побрякушку, которую ты мне подарила. — Он подбросил на ладони цепочку с жемчужиной. — Мне кажется, он ревнив, этот римлянин. Если узнает, что ты спала с его злейшим врагом, то не знаю, что он сделает с тобой. Наверное, изобьет до полусмерти. Ты ведь этого не хочешь, правда? Поэтому лучше откупись от меня — и живи спокойно. Выкуп должен быть доставлен в таверну «Золотое колесо». Сделай это сама или поручи доверенному человеку. В таверне надо спросить фра Бернардо, я живу под этим именем. — Нероне быстро шагнул к двери и остановился, прислушиваясь к тишине в коридоре. — Ну, все, мне пора. Связал я тебя не очень крепко, так что, если постараешься, то через полчаса сможешь освободиться. А я за это время успею уйти. И не вздумай играть со мной, красотка. Если обманешь — берегись! От Нероне Одерико лучше откупиться, чем быть его врагом.
Он еще раз пристально охватил Марину своим цепким взглядом, потом погасил светильник и, подойдя к окну, с кошачьей ловкостью перебросил свое тело через подоконник и скрылся в почти непроглядном сумраке ночи.
Марина осталась в комнате одна — беспомощная, связанная, голая, дрожащая от страха и ночной сырости. Она принялась изо всех сил извиваться, двигать руками и ногами, постепенно ослабляя веревки, впивавшиеся в тело. Она задыхалась, стонала, приходила в отчаяние, но не прекращала работы, и наконец после долгих мучений ей удалось освободить одну руку. Она тотчас сдернула с лица платок, но не стала звать на помощь: ей было стыдно предстать перед слугами в столь унизительном виде. Отдышавшись, она еще раз напряглась, освободила вторую руку и тогда уже смогла полностью отвязать себя от стула.
Первым делом Марина сбросила свою разорванную в клочья рубашку и надела новую, закуталась в теплую накидку, потом закрыла окно и выбежала в коридор.
Безотчетный страх гнал ее в детскую комнату, хоть она и знала, что бандит, выскочивший в окно, не мог проникнуть к ее детям.
Примавера и Роман спокойно спали в своих кроватках, и Марина мысленно возблагодарила Бога за то, что с ними все хорошо.
Агафья, тотчас вскочив, испуганно спросила:
— Это ты, госпожа?
— Это я, не бойся, — шепотом ответила Марина. — Я вдруг проснулась, и мне стало тревожно за детей, вот и пришла проверить.
— А я к тебе стучалась полчаса назад, но ты не ответила, и я решила, что спишь.
— Да, я спала, но мне снился кошмар, — вздохнула Марина. — А ты почему приходила?
— Сама не знаю... как-то вдруг стало не по себе. И дети беспокойно спали, Вера звала тебя.
— Милые мои сорванцы... — Марина присела перед кроватками, поладила шелковистые волосы малышей. — Я теперь не отойду от них до самого утра, здесь буду спать.
Но спать в ту ночь Марина уже не могла; до утра она пролежала, не смыкая глаз, прислушиваясь к сонному дыханию малышей и чувствуя гулкие, тревожные удары собственного сердца. Агафья в присутствии хозяйки совсем успокоилась и вскоре крепко уснула, а Марина каждую минуту готова была вскочить и метаться по комнате, как зверь, загнанный в клетку.
Вначале она мысленно успокаивала себя, убеждала, что ничего страшного не произошло, что она расскажет обо всем Донато, я он уничтожит пришельца из прошлого, задумавшего отравить им жизнь. Но чем больше Марина об этом думала, тем отчетливее понимала, как трудно будет объяснить Донато все происшедшее. Ведь никто из слуг не видел Нероне, с разбойничьей ловкостью проникшего в дом, а сама она не подняла крик, никого не позвала на помощь и никому ни о чем не рассказала из чувства стыда и боязни огласки. Сохранив в тайне свое общение с Нероне, она словно бы невольно становилась его сообщницей. И как теперь доказать мужу, что генуэзец ее не тронул! Ведь этот бандит может привести веские доказательства якобы состоявшейся любовной связи. И если ревность опять ударит в голову Донато — как тогда, на городском празднике, то размолвка между супругами может оказаться непоправимой. Во всяком она оставит такой болезненный след в их жизни, что они уже не смогут до конца доверять друг другу.
