Вначале она мысленно успокаивала себя, убеждала, что ничего страшного не произошло, что она расскажет обо всем Донато, я он уничтожит пришельца из прошлого, задумавшего отравить им жизнь. Но чем больше Марина об этом думала, тем отчетливее понимала, как трудно будет объяснить Донато все происшедшее. Ведь никто из слуг не видел Нероне, с разбойничьей ловкостью проникшего в дом, а сама она не подняла крик, никого не позвала на помощь и никому ни о чем не рассказала из чувства стыда и боязни огласки. Сохранив в тайне свое общение с Нероне, она словно бы невольно становилась его сообщницей. И как теперь доказать мужу, что генуэзец ее не тронул! Ведь этот бандит может привести веские доказательства якобы состоявшейся любовной связи. И если ревность опять ударит в голову Донато — как тогда, на городском празднике, то размолвка между супругами может оказаться непоправимой. Во всяком она оставит такой болезненный след в их жизни, что они уже не смогут до конца доверять друг другу.
Но еще сильнее, чем грядущая ссора с Донато, Марину пугала вероятность Повторного вторжения Нероне в жизнь ее семьи. Ведь неизвестно, насколько он опасен, есть ли у сообщники. Теперь Марина ни минуты не могла быть спокойна за себя и своих детей. Конечно, надо рассказать обо всем Донато, но как и когда? Ведь но сейчас в Кафе и даже не знает, что из таверны «Золотое колесо» за ним, возможно, следит его злейший враг, переодетый в монаха. Что же делать? Самой поехать в Кафу и объяснить Донато, что ночью ее тайно посетил Нероне и потребовал большой выкуп! Наверное, это было бы правильным, но Марина не могла решиться посеять зерна недоверия в душе Донато.
«Может быть, и вправду лучше откупиться от разбойника? — мысленно спросила она саму себя. — Откупиться и сохранить в тайне. А Донато скажу, что драгоценности украли. Легче лишиться драгоценностей чем его доверия». Но тут же Марина вспомнила рассказы опытных людей о том, что вымогатели никогда в останавливаются на достигнутом ж если жертва им поддается, то обирают ее до бесконечности.
Она металась в лихорадочных поисках выхода, а сквозь бурю ее сомнений пробивалась одна темная и упорная мысль: убить Нероне! Убить негодяя — это будет лучшим и, пожалуй, единственным выходом для нее.
А ведь еще вчера она осуждала Зою, мечтавшую об убийстве ненавистного ей мужа. Сейчас же Марина сама охотно бы наняла убийц, чтобы устранили с дороги ее врага. Зоя что-то говорила о том, будто могла бы отравить мужа, если бы не боялась, что ее заподозрят. Значит, у нее имеется яд?
К концу ночи Марина уже почти додумала свой замысел отравить генуэзца, явившись на встречу с ним под густой вуалью, чтобы никто не узнал. Под утро ее даже сморил короткий и тяжелый сон, в котором она видела себя и Нероне.
А разбудил Марину звонкий смех малышей. Примавера и Роман, проснувшись, кидались подушками и щебетали, как жаворонки.
Марина взглянула на детей — и вдруг поняла, что сейчас, пока она беременна, не сможет взять на душу такой тяжкий грех, как убийство. Значит, надо искать иной выход... Она снова мысленно заметалась.
Беспокойное, нервное состояние хозяйки в то утро ощутили на себе и слуги. Марина кричала, что усадьбу плохо охраняют, что ночью она слышала под окнами подозрительные звуки, что сторожа беспробудно спят, хотя должны и по ночам следить за домом. Татарку Файзу она выбранила за пыль на коврах, а повариху Теклу — за пересоленное кушанье. Такая суровость госпожи была непривычна, и даже верная Агафья посматривала на нее с тревогой, но, видимо, посчитала, что Марина просто не выспалась.
Зоя вышла к завтраку с робким видом, но вскоре осмелела и прямо спросила у подруги:
— А почему ты сегодня не такая, как вчера? Что-то случилось?
— Нет, ничего... У беременных женщин бывают перепады в настроении, — нервно передернув плечами, ответила Марина.
Зоя, умытая, причесанная и одетая в подаренное Мариной платье, выглядела значительно лучше, чем накануне. Теперь она напоминала ту, прежнюю Зою, которой Марина когда-то поверяла свои сердечные тайны как лучшей подруге.
И вдруг память о прошлом, а может, и привычка юных лет, всколыхнули в Марине желание облегчить душу, поделившись с Зоей своими горестями хотя бы в общих чертах, не сообщая подробностей и не называя имени Нероне.
Она позвала Зою в уединенный уголок сада, где их точно никто не мог подслушать. Молодые женщины сели на скамью, утопавшую в зарослях можжевельника, и Марина, не мешкая, начала свой разговор:
— Зоя, вчера я укоряла тебя тем, что ты мечтаешь об убийстве ненавистного тебе человека. Вчера я не решилась тебе признаться, а сегодня скажу, что и сама я не так безгрешна в мыслях, как мне бы того хотелось. Не буду скрывать: я тоже ненавижу одного человека, ненавижу смертельно, и, наверное, убила бы, если б имела такую возможность. Так что я тебя понимаю и не вправе осуждать.
— В самом деле? — обрадовалась Зоя. — А кто он, тот человек, которого ты ненавидишь? Надеюсь, это не твой муж?
— Что ты! Донато — самый близкий мне человек, я жить без него не могу! А тот, кого я ненавижу, — враг Донато и мой враг. Я недавно узнала, что он приехал из Генуи, чтобы строить нам козни. Наша жизнь будет в постоянной опасности, если я не избавлюсь от него.
— Почему это должна сделать ты? Пусть Донато, как мужчина, расправится с ним.
— Нет, это должна сделать я. Донато пока не знает, что наш враг уже в Кафе, и я не хочу, чтобы узнал. Негодяй может оклеветать меня перед мужем. Не спрашивай, каким образом, но, поверь, он сумел раздобыть оружие против меня.
— Он вымогает у тебя деньги? — догадалась Зоя.
— Да. И ты ведь понимаешь, что если я заплачу один раз, то буду вечно в его руках. А потому у меня один выход — избавиться от него. Об этом я и думала всю ночь, потому и проснулась такой взволнованной. Как видишь, у нас с тобой похожие несчастья, и мы можем помочь друг другу хотя бы советом. — Марина сделала паузу и, решившись, произнесла слова, казавшиеся ей роковыми, как прыжок в омут: — Ты говорила о наемных убийцах. Наверное, ты знаешь, где их найти? А я бы дала тебе денег...
Щеки Зои порозовели не то от волнения, не то от тайной радости, что и у благополучной подруги не все гладко в судьбе. Возможно, в словах Марины она усмотрела надежду для себя отыскать какой-то выход. Подумав лишь пару секунд, Зоя предложила:
— А если бы нам и вовсе обойтись без наемников? Зачем лишние свидетели, когда мы и сами можем помочь друг другу?
— Сами? Что ты имеешь в виду?
Зоя придвинулась ближе, взяла Марину за руку и горячо зашептала:
