Сидя в экипаже напротив Грея, Макс также смотрел в окно на приближающийся Драмблейд.
– Прекрасный дом, – заметил он. – Должно быть, на острове ты с нетерпением ждал возвращения.
– Я вспоминал о доме, – коротко отозвался Грей, – но гораздо больше меня занимали другие мысли.
Он думал о Минерве, и его охватывала печаль.
– Твоя Минерва… – начал Макс, подскакивая на сиденье – экипаж трясло на ухабах замерзшей дороги, – весьма необычная особа.
– Она сама не своя. – Грей взял с сиденья шляпу и положил ее себе на колени. – В этом я виню только себя, хотя следовало бы упрекать… – Он осекся. Максу он безгранично доверял, но тем не менее есть вещи, которых не должен знать никто. О разоблачении Арбакла в глазах дочери не могло быть и речи. Минерва вряд ли оправится от такого потрясения. Нет, когти чудовища уже притупились. Теперь следует вырвать их таким образом, чтобы все тайные преступления стали явными и не позволили ему и впредь вмешиваться в судьбу дочери и самого Грея.
Чувствуя на себе пристальный взгляд Макса, Грей принялся похлопывать шляпой по рукаву.
– Она очаровательна, Грей, – добавил Макс. – Иначе и не скажешь.
– Да. – Грей не собирался обсуждать свои чувства к единственной любимой им женщине. – Мы познакомились, когда она была еще ребенком. В то время я считал ее неисправимой проказницей. Она приехала в Драмблейд вместе с родителями на праздник, устроенный моим отцом в саду по настоянию дяди. Дядя Кэдзоу заявил, что отцу пора вновь войти в общество, которого он чуждался после смерти мамы. – Грей не добавил «и моего рождения». – Гостей собралось немного. Отец был добрым человеком и потому пригласил не только тех, кто располагал связями, но и тех, кто не имел никакого влияния в обществе.
– Ты унаследовал его доброту, – заметил Макс. – Мой отец был таким же. Благодаря ему у меня есть множество знакомых, которые могли бы обзавестись влиятельными друзьями, но предпочитают не делать этого.
Грей был знаком с супружеской парой, усыновившей Макса, – Струаном, виконтом Хансингор, и прелестной виконтессой, леди Джастиной. Сам Макс происходил из семьи преуспевающих, невероятно богатых торговцев, возвысившихся до положения видных помещиков. Помимо всего прочего, их отличал избыток великодушия.
– Итак, – продолжал Макс, – ты познакомился с несравненной Минервой, когда она была еще ребенком…
– Я терпеть ее не мог. – Грей засмеялся. – Она напоминала назойливого комара – нет, скорее мотылька или даже прелестную, но упрямую бабочку, которая порхала вокруг, не сводя с меня глаз, и засыпала бесчисленными вопросами. Не обращать на нее внимания было попросту немыслимо. – Грей улыбнулся своим воспоминаниям.
– Что же было потом?
Грей поднял бровь и устремил взгляд на приближающийся особняк. Экипаж катился по дороге к огромным воротам, на столбах которых молчаливо стояли в карауле вздыбленные чугунные единороги.
– Так что же? – напомнил о себе Макс.
– Что? Ах да! Всякий раз, когда я приезжал в Бэллифог – а там часто бывали владельцы соседних поместий, – передо мной, как из-под земли, тут же вырастала маленькая мисс Арбакл. В то время ей было двенадцать, а мне семнадцать лет. Можешь себе представить, насколько мне льстили знаки внимания двенадцатилетней девчонки!
– И все-таки ты помнишь их до сих пор, – усмехнулся Макс.
– Только потому, что это несносное создание ходило за мной по пятам. Она доводила меня до исступления, назойливо лезла на глаза, стремясь всецело завладеть мной. Разумеется, поначалу я ничего не понимал. Ее намерения стали очевидными, когда мне исполнилось двадцать, а ей пятнадцать лет. Уверяю тебя, откровение стало подобным взрыву.
– Выкладывай!
Грей задумчиво постучал по подбородку набалдашником трости.
– Отважная плутовка поцеловала меня.
– Что?! – Макс привстал с сиденья, глаза его азартно блеснули в полутьме экипажа. – Вот чертовка!
– Именно. Маленькая мисс, которая еле доставала мне до подбородка, даже когда поднималась на цыпочки, подкараулила меня в аллее между Модлин-Мэнором и коттеджем Макспорранов. Она притворилась, что подвернула ногу, а когда я бросился на помощь, обвила мою шею руками и поцеловала меня! Ну, что ты на это скажешь?
– Будь она постарше и хорошенькой…
– Она была красива. – Грей перестал задумчиво улыбаться. – Она всегда отличалась красотой, как сейчас.
Макс не ответил.
– Минерва наделена красотой, которую замечаешь не сразу. Сначала я обратил внимание на ее осанку. Она держалась прямо, ступала плавно и грациозно. А глаза – огромные, темно-синие, почти черные! В них отражается каждая мысль. Черты лица очень тонкие и выразительные, а губы… полные и немыслимо нежные…
– Однако они способны произносить не только любезности, – вставил Макс.
Грей снова улыбнулся:
– Да уж. У Минервы пытливый ум и острый язычок. Но на сей раз она имела все основания выгнать меня. Я причинил ей боль.
– У тебя не было выбора.
– Я дорого поплатился за свою неосторожность. Напрасно я тебя не послушал. Впрочем, Минерва вскоре оттает – в этом не может быть сомнений. Ее чувства ко мне по-прежнему сильны. Ведь она любит меня с детства.
– Любовь не вечна.
– Не надо острить.
– Я никогда не острю ради красного словца. У твоей Минервы… – Макс смущенно кашлянул, – …превосходная фигура. Наблюдая, как распускается этот прелестный цветок, ты не мог не влюбиться в нее.
– Проклятие! – Грей схватил Макса за галстук. – Довольно намеков! Жаль, что я не сразу заметил, как ты – плотоядно разглядываешь Минерву! Надеюсь, больше такого не повторится?
– Само собой. – Макс еле высвободился из рук Грея. – Я не хотел оскорбить ее, просто сделал комплимент…
– Я никогда не позволял себе бросать на Минерву Арбакл похотливые взгляды!
– Понимаю, старина.
– Я питаю к ней самые возвышенные чувства!
– Безусловно.
– Ее чистоту я берегу и всегда буду беречь как зеницу ока.
– Вот как? – притворно-невинным тоном осведомился Макс.
Осознав всю двусмысленность собственных слов, Грей смутился.
– Я просто хотел сказать, что боготворю ее и не намерен причинять ей боль.
– Похоже, ты оказался в безвыходном положении, – подытожил Макс. – Минерва сердится, к тому же, как ты сам признался, она упряма и своенравна. Вряд ли ты сумеешь убедить ее, что обстоятельства помешали тебе вернуться вовремя.
– Она выслушает меня и все поймет.
– Даже если ты не скажешь всей правды?
В этом-то и была вся загвоздка.
– Я найду способ объясниться.
– Тогда хочешь дружеский совет?
– Совет холостяка? Человека, который ничего не смыслит в любви?
