Еще не привыкшая к своему новому имени, Джинни ответила не сразу. Она дрожала от возмущения: этот грубиян снова делает ей выговор, как нашалившему ребенку! Они обменялись вызывающими взглядами, и Джинни холодно ответила:
— Извините, мистер Карр. Ребенок закричал… я думала, там что-то случилось.
— Дети всегда кричат во время игры, мисс Эвери. Их отцы присмотрят за ними. А вы не должны отвлекаться.
— Да, сэр, — ответила она покорно, желая поскорее закончить тягостную сцену. Он такой суровый, грубый, а остальные женщины глядели на нее неодобрительно. Она снова услышала его голос:
— Чтобы переключить свое внимание, не хотите ли смазать колесные оси и втулки?
— Охотно, — сказала она, стараясь скрыть свое замешательство. Джинни уже не была так раздражена и видела, что женщины смотрят на нее с сочувствием, кроме красавицы Кэтти Кинг, которая явно забавлялась происходящим.
Джинни прошла через группу женщин и сняла с крючка ведро со смазкой — теперь он убедится, что она слушала, когда он объяснял, где что находится. Люси, Элли и Руби улыбались ей ободряюще. Она тоже улыбнулась и спросила:
— А теперь что?
Он взял из ее рук ведро и показал, где и как смазывать колесо.
— А теперь смажьте сами остальные колеса!
Джинни постаралась как можно точнее повторить его действия; женщины переходили вслед за ней от одного колеса к другому. Закончив, она вопросительно посмотрела на Стива, который молча наблюдал за ней.
— Неплохо для новичка… Попрактикуйтесь, и будет совсем хорошо, — заметил он. — Делайте это сосредоточенно: если по рассеянности не смазать одно из колес, в дороге может случиться беда. — Он повернулся к женщинам и объявил перерыв, предупредив: — Возвращаться в два часа, без опозданий.
Джинни расстроилась, заметив, что запачкала смазкой юбку.
— Она испорчена, — заметил Стив, — я же сказал, надо надеть что-нибудь из старых вещей.
Джинни опять почувствовала раздражение: если бы он не допекал ее своими замечаниями, она была бы аккуратнее, и любимая зеленая юбка не пострадала бы.
— Это моя самая старая юбка, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие.
— Вы счастливица, мисс Эвери, — заметил он. — Старайтесь же не возбуждать зависти в тех, у кого нет такого богатого гардероба и такой красивой внешности.
Странная манера делать комплимент, сначала оскорбив и унизив, сердито подумала Джинни.
— Я стараюсь, сэр, но хотелось бы… — В голосе ее зазвучал сарказм. — …не встречаться на ваших уроках с грубостью и унижением. Вы сами сказали, что личные предубеждения и антипатии не должны мешать делу. Как наш руководитель, вы должны следовать этому правилу так же, как и все мы. Вам надо бы быть поучтивее, сэр!
— Я нахожусь здесь не для того, чтобы быть учтивым, а для того, чтобы благополучно доставить вас всех на Запад, — сказал он, едва не скрипнув зубами от раздражения. — Если я позволю себе расслабиться, как это сделали вы сегодня утром, это кончится плохо: от моей несобранности пострадает кто-нибудь из членов нашей группы. Я должен у каждого человека выявить его слабости и просчеты, чтобы они не принесли беды в дороге. Я отвечаю за жизнь и благополучие каждого — и ваши тоже — и, чтобы их обеспечить, имею право быть «грубым и неучтивым». К тому же мне не следует любезничать с кем-либо из моих подопечных, потому что тот может злоупотребить моей дружбой, а это вызовет законное недовольство остальных. Я уверен, у такой очаровательной леди, как вы, и без меня друзей предостаточно. Увидимся после перерыва.
Он ушел, а Джинни, еще не совсем остыв, думала, не выбрал ли он ее козлом отпущения, образчиком плохой дисциплины и плохого поведения, наглядным отрицательным примером для других женщин.
Ну и что же, что он отвечает за жизнь восьмидесяти четырех человек и должен обучать пятнадцать неумелых женщин. Он сам выбрал свою профессию и должен быть по крайней мере вежливым со своими подопечными, решила она.
Но скоро ее досада как-то рассеялась, и она увидела все в другом свете. Действительно, его работа связана с большой ответственностью. Пожалуй, ему необходимо быть властным и заботиться о поддержании дисциплины. Джинни пришли на память хорошие и строгие учителя, которые умели поддерживать порядок в классе. Ученицы не жаловались на их строгость, сознавая, что она необходима.
Пожалуй, я сама спровоцировала его своей невнимательностью, призналась себе Джинни. Но он неправильно истолковал мое поведение, сочтя его высокомерием избалованной богатой девицы. Если бы он знал, насколько он далек от истины и какие трудности пришлось ей пережить!
Джинни с досадой посмотрела на пятно от смазки; она попыталась стереть его, но только запачкала руку. Обвязав грязную руку носовым платком, она дошла до фургона, который делила с Чарльзом Эвери. Фургон был пуст — Чарльз уехал на несколько дней в город по каким-то делам. Джинни вошла в фургон и, решив перекусить, достала холодного цыпленка и хлеб — она привезла себе еду из города. Другие женщины готовили или убирали посуду после семейного обеда. Джинни почувствовала неловкость: забот по хозяйству у нее гораздо меньше, чем у замужних женщин, а готовить она, по совести говоря, не умела. Она училась неделю у Марта, но то было на кухне с плитой, к тому же ей помогала опытная пожилая женщина. А здесь надо готовить на открытом воздухе, так что Джинни пока боялась и пробовать, хотя сегодня наблюдала исподтишка, как это делают другие женщины. Джинни вздохнула и с неприязнью, словно на врагов, посмотрела на кухонные горшки и сковороды. Если Стив Карр узнает, что она не умеет готовить на костре, как язвительно он ее высмеет!
Поев, Джинни переменила юбку и пошла к реке застирать пятно мылом. Она встала на колени у воды и начала тереть, но темное жирное пятно только расползалось.
— Попробуйте вот это, — тронул ее за плечо Стив. Она проворно вскочила и обернулась к нему. Он стоял, протягивая ей металлическую чашку с какой-то густой жидкостью.
— Как вы тихо подошли! — воскликнула Джинни и сразу спросила: — А что это?
— Керосин. Он снимает такие пятна. Только не подносите его близко к огню — сразу вспыхнет. А руки потом смажьте сметаной. И смазка, и керосин разъедают кожу, особенно такую нежную.
Она потерла руки пахучей жидкостью, и грязные пятна смазки исчезли. Вспомнив слова Стива о том, что смазочная мазь и керосин разъедают кожу, она вымыла руки мылом и, взяв в руки юбку, стала окунать загрязненное место в керосин.
— Подождите! — воскликнул вдруг Стив. — Я не сказал вам, что керосин обесцветит ткань.
— Пускай, — возразила Джинни, — это лучше, чем пятно. Вы же говорили — самое худшее, самое поношенное.
