— Ваша кузина совершила большую глупость! — отрезал полковник.
Морин оторопела.
— Тот, кто помог преступнику бежать, должен понести суровое наказание, — продолжал полковник.
— Но что ей было делать? — вступился Чарлз. Ему показалось, что жестокость полковника носит какой-то уж слишком личный характер. — Ждать, что беднягу вздернут? Вряд ли шерифу с Салливаном удалось бы помешать разъяренной толпе линчевать Бренда без суда!
— И что? Сдается мне, мир в таком случае ничего бы не потерял! — Хэнкок уже едва владел собой. Кровь ударила ему в голову при мысли о том, как паршивая девчонка своим глупым вмешательством разрушила его планы.
— Полковник, я с трудом верю своим ушам, — стараясь держать себя в руках, проговорила Морин. — Шери, для которой справедливость превыше всего, вряд ли стала бы ждать, пока Бренда прикончат за преступление, которого он не совершал.
Хэнкок едва удержался от того, чтобы не швырнуть ей в лицо, что мерзкая шлюха просто-напросто сгорала от желания заполучить ублюдка в свою постель, но вместо этого криво улыбнулся:
— Если не секрет, почему она, да и вы двое так убеждены, что это не его рук дело? Я-то ведь был в баре как раз в тот момент, когда Бренд грозился разделаться с Хэйлом! И если бы не вмешались мы с лейтенантом, возможно, он прикончил бы его прямо у нас на глазах! Что бы вы тогда сказали, интересно мне знать? А потом все слышали, как он поклялся убить его! Каких еще доказательств вам нужно?
Чуткое ухо Морин уловило жестокую насмешку в словах полковника, и ей стало интересно, что же за этим кроется. Да и Чарлз невольно отметил то же самое. Он ломал голову, гадая, почему этот человек горит таким неистовым желанием увидеть Бренда на виселице?
— Полковник Хэнкок, позвольте заметить, свидетелей не было! Ни одна живая душа не призналась, что видела Бренда рядом с Хэйлом после того, как их растащили. Да и орудие убийства так и не нашли!
— Хэйлу перерезали глотку! — прорычал Хэнкок. — Разве это не доказательство?
— Любой мог сделать это, — с невинным видом возразил Чарлз, — в том числе и вы, полковник!
— Я? — взорвался Хэнкок, срываясь с места. — Вы смеете обвинять меня в этом гнусном преступлении? Да ведь каждому понятно, что проклятый полукровка виновен и ваша кузина вместе с ним, раз помогла ему скрыться! И, видит Бог, они понесут заслуженное наказание, как только их схватят!
Чарлз, изо всех сил стараясь не выдать себя, украдкой наблюдал за полковником. Что-то за всем этим крылось., что-то очень скверное. Больше всего на свете ему сейчас хотелось бы потолковать с лейтенантом.
— Полковник Хэнкок, как вы считаете, когда вернутся лейтенант с О'Тулом?
Сам слегка потрясенный овладевшей им яростью, полковник несколько минут прохаживался по комнате, стараясь успокоиться и взять себя в руки. Он понимал, что нужно любой ценой избавиться от этой парочки.
— Как только отыщут Бренда. Не раньше, — буркнул он. — А теперь, надеюсь, вы извините меня. Я очень занят.
Пробормотав извинения, Морин и Чарлз встали.
— Вы дадите нам знать, если узнаете что-нибудь?
— Безусловно, — быстро ответил Хэнкок, горя желанием выставить их за дверь.
— Спасибо.
Проводив их, он поспешно захлопнул дверь и чуть ли не бегом кинулся в маленькую комнату, примыкавшую к его кабинету. Достав из шкафчика бутылку виски, он налил полный стакан и одним махом опрокинул его.
— Уф… — удовлетворенно прошептал он, чувствуя, как кровавая пелена гнева, застилавшая ему глаза, понемногу рассеивается и сердце уже не колотится в груди, точно бешеное. Полковник самодовольно улыбнулся: — Ничего, все будет хорошо!
Чарлз и Морин не обменялись ни единым словом, пока не отошли достаточно далеко и не убедились, что их никто не может подслушать.
— Интересно, правда? — шепотом сказал Чарлз, многозначительно кивнув в сторону кабинета полковника.
— Интересно? По-моему, более чем! Ужасный человек! Откуда у него такая уверенность, что Бренд — убийца? И за что он его так ненавидит?
По губам Чарлза скользнула легкая усмешка.
— Неужели ты не слышала, что лучшая оборона — это наступление? По-моему, сейчас нам это продемонстрировали на деле!
— Ты хочешь сказать… ты подозреваешь… — заикаясь, пролепетала Морин.
— Именно так.
— Но почему? Что за причина была у него убить этого несчастного, а потом накинуть Бренду петлю на шею?
— Неужели ты никогда не слышала, в какой он был ярости, когда его дочь вышла замуж за Бренда?
— Но это же было так давно!
— Ну и что? Его единственная дочь осмелилась ослушаться его, и вот она мертва. Только одного человека мог он винить в смерти своего ребенка — Бренда!
— Но… неужели же он до такой степени возненавидел его, что убил ни в чем не повинного человека только ради мести Бренду?
Брови Чарлза сдвинулись.
— Не надо забывать, что сказал Хэйл. Это было как раз перед тем, как Бренд бросился на него! Он оскорбил и Бекки, и Шери! А теперь представь, что Хэнкок это слышал, и все разом становится на свои места. Все слышали, как Бренд угрожал Хэйлу. И вот его находят убитым. Кто усомнится, что это Бренд прикончил его? Полковник совершенно уверен, что задумал идеальное убийство, разом отомстив и Хэйлу, оскорбившему память Бекки, и ненавистному метису — единственному виновнику ее смерти!
— М-да… и теперь он будет стоять до конца, — уныло пробормотала Морин. — Ни свидетелей, ни доказательств. Как же нам доказать, что это — его рук дело?
— Не переживай, что-нибудь придумаем. Надо придумать! А пока будем надеяться, что Бренду удастся скрываться достаточно долго, чтобы дать нам время.
— Время для чего?
— Хочу вернуться в город. Есть еще несколько человек, которым хорошо бы задать парочку вопросов. Едешь со мной?
— Ради того чтобы помочь Бренду и Шери — куда угодно!
Прошедшая гроза стала истинным благословением для Шери. Когда она рано утром выбралась из пещеры, то с радостью обнаружила, что в глубокую выемку в скалах набралась дождевая вода, образовав нечто вроде естественной ванны, в которой она с наслаждением выкупалась. Бренд, стоя на страже, охранял ее. Ему стоило невероятных усилий не смотреть в ту сторону. Раз над водой на мгновение мелькнула стройная нога. Если бы не обстоятельства, сколько милых чудачеств позволил бы себе истосковавшийся по любви воин. Но безопасность Шери зависела только от него. И рисковать он не имел права.
Бренд не сводил глаз с расстилавшейся перед ним равнины, а мысли его между тем нет-нет да и возвращались к минувшей ночи. Он чувствовал себя так, словно до нее никогда не знал женщины. Вспомнив, как они предавались любви, Бренд хрипло застонал. Он был бы счастлив провести остаток жизни, предаваясь любви с Шери. Но сейчас он не имеет права даже мечтать о будущем, пока на нем лежит подозрение в убийстве.
