Эти вопросы породили массу других. Например, почему Арманд оставил ей в наследство казино, обременил ее и обязательствами и необходимостью выбирать решения? Это не укладывалось в сознании. Его жизнь проходила в атмосфере интриг. Если бы он знал, что может превратиться в объект нападения, то разве он не позаботился бы о том, чтобы его дело продолжили другие? Она припомнила их разговор в тот вечер в ресторане гостиницы «Сент-Джордж», объяснения Арманда о связях казино с «Интерармко», служившего ему глазами, ушами и карающими руками на всем Ближнем Востоке.
«Разве нет никого другого, кто продолжил бы его дело? А члены его семьи? Почему он не доверил им самое дорогое, что у него было в жизни?»
Она опять провела рукой по надписи на надгробной плите как слепая женщина. Ответ пришел по мере того, как заходившее солнце скрывалось в морской воде.
«Казино принадлежало Арманду, но «Интерармко» создал не он один, он открыл его вместе с моим отцом! А я последняя в роду Мейзеров…»
Эти мысли подтолкнули ее дальше. Она припомнила забавные замечания Джасмин об отношении Арманда к Кате, о том, что это была не только вежливость или беспокойство.
«Он влюбился в меня. Он оставил мне свое дело, потому что верил мне. А верил он мне потому, что полюбил меня…»
Катя вся задрожала – такое впечатление произвело на нее это открытие. Она знала, что не ошибается. Она ощущала это всеми фибрами своей души. Но тогда почему Арманд не раскрылся в своих чувствах? Почему он никогда даже не намекнул об этом?
Может быть, он и намекал, да она не заметила… Потому что ее слишком ослепила ее собственная любовь к нему.
Катя посмотрела на могильную плиту. Почему она не очнулась раньше и не рассказала ему о своих чувствах?
Звук за спиной заставил Катю живо повернуться, ладони автоматически сжались в кулаки. Перед ней предстал молодой священник с волосами до плеч, с длинной остроконечной бородой. С его шеи свисал тяжелый серебряный крест, а головной убор говорил о его принадлежности к греческой Православной Церкви.
– Вы – Катерина? – спросил он, ни на мгновение не отрывая от нее взгляда.
– Да… да. Это я.
– Тогда пойдемте со мной.
– Кто вы такой?
– Меня зовут брат Грегори. Я принадлежу к ордену Третьего Креста.
– Что вам от меня нужно?
– Пойдемте со мной, – повторил монах. – Это все, что я могу сказать. Пожалуйста, я не причиню вам зла. Наш настоятель монастыря должен сказать вам что-то важное.
Катя несколько отошла в сторону, не поворачиваясь спиной к монаху.
– Послушайте, я не знаю, кто вы такой и что все это означает… – Конец фразы повис в воздухе, когда краешком глаза она увидела Салима. Огромный турок кивнул в сторону монаха, после чего Катя немедленно отбросила все опасения.
– Мы могли бы воспользоваться машиной… – предложила Катя.
Грегори мягко улыбнулся и указал на повозку с сеном, которая стояла у ворот кладбища.
– Любопытствующий глаз не замечает смиренных. Увидев, что Салим возвратился в машину и уехал в противоположном направлении, она почувствовала себя абсолютно незащищенной.
– Куда он поехал? – крикнула она.
– Он не может последовать за нами. – Брат Грегори протянул ей накидку с капюшоном. – Пожалуйста, наденьте это.
– Последовать куда? – спросила Катя. – Я не сделаю и шага, пока вы мне не объясните, что тут происходит.
– Я бы вам ответил, если бы смог, – пояснил тот. – Но я всего лишь ваш провожатый. Вы должны верить, мадемуазель. – Жестом он показал на накидку: – Пожалуйста, мы не можем мешкать.
Неохотно Катя набросила на себя накидку из грубой ткани и опустила на голову капюшон. «Я настоящая идиотка!» Брат Грегори взобрался на повозку и протянул руку Кате, чтобы помочь ей подняться на подножку. Монах щелкнул хлыстом по бокам лошади, и повозка покатилась вперед. Они ехали при свете звезд и луны по пыльной дороге, которая пролегла вдоль берега подобно изношенному кожаному ремню, совершенно заброшенной в пользу современной автострады в миле от берега. Они проезжали мимо неосвещенных ферм. В воздухе стоял сильный запах созревающих плодов. Встречались маленькие, ярко освещенные магазинчики, откуда до слуха Кати доносились звуки музыки и смеха. Проехав несколько миль, они повернули в направлении холмов, растянувшихся вдоль берега. Дорога стала уже, а потом совсем пропала, превратившись в тропинку с глубокой колеей для двух колес, которая терялась где-то среди холмов. Катя много раз крутилась на сиденье, чтобы взглянуть на огни Бейрута, которые превратились теперь в искорки бриллиантов на фоне черного полога. Чем дальше отступал от нее город, тем больше росли ее опасения. И все же каждый раз, когда она собиралась прервать эту авантюру, любопытство не позволяло ей сделать этого.
«Может быть, это потому, что, как сказал монах, я верю?»
В темноте появились очертания монастыря, совсем неожиданно. Старинное здание, построенное во времена Второго крестового похода. Оно стало единственным святым местом в арабском мире, которое не было разграблено и покинуто его обитателями. Катя продрогла, когда повозка, скрипя, подкатила к воротам. Здесь находилась святая земля, но тут было и еще что-то такое, что не имело отношения к святости.
Брат Грегори дернул за веревку входной двери.
– В помещение вас проводит кто-нибудь другой, – сказал он, натягивая вожжи. – Да благословит вас Господь, Катерина Мейзер.
Катя смотрела, как Грегори отъезжает, и хотела его позвать, когда дверь отворилась. Перед ней появился древний старик со сморщенным лицом, похожим на печеное яблоко, его сопровождали два более молодых монаха.
– Я – аббат Джон. Прошу следовать за мной.
Не произнеся больше ни слова, аббат повернулся и плавно пошел через двор, мимо приземистого здания барачного типа, где, как догадалась Катя, располагались кельи монахов, а потом вокруг задней части монастыря. Он миновал огород с овощами, пасеку с ульями, обошел навес, от которого несло подгнившим виноградом, и вошел под навес с инвентарем. Катя посмотрела туда-сюда вдоль каменных стен, на которых были развешаны садовая утварь и орудия. Потом аббат сделал знак одному из своих послушников, который подошел к дальней стене и, поднатужившись, изо всей силы надавил на нее. Камень заскрежетал по камню, и часть стены повернулась, обнажив проход, который освещали керосиновые лампы. Не взглянув на гостью, аббат торопливо углубился в туннель.
Катя последовала за ним, потом резко и громко крикнула. По обеим сторонам туннеля в вертикально стоящих гробах, вырубленных из известняка, покоились скелеты. Насколько она могла сообразить, это были останки бывших служителей ордена, некоторые из которых представляли собой кучки высохших костей и пыльных лоскутков, а другие походили на хорошо сохранившиеся мумии.
Аббат посмотрел через плечо.
– Здесь ничто не сможет причинить вам вреда. Пожалуйста…
Несмотря на все свои старания, Катя не могла оторвать глаз от ужасного зрелища. Она с облегчением вздохнула, когда они прошли через другую скрытую дверь и проникли еще глубже. Казалось, что прошла вечность, прежде чем Катя вышла наконец в большой зал с побеленными стенами и единственным окном под самым потолком. Резкий, пропитанный солью морской воздух. Помещение ярко освещено тремя большими торшерами, а откуда-то издали до слуха Кати донеслось урчание дизельного генератора. В одном углу она увидела кровать, стол и несколько стульев. Когда она подошла ближе, то в нос бросился резкий запах лекарств. Один из монахов, который опередил их, помогал кому-то принять на кровати сидячее положение.
– Нет, это невозможно! – вырвалось у Кати. – Арманд?..
Катя бросилась по скользкому полу, упала на колени, одной рукой схватила руку Арманда, другую приложила к его щеке.
– Вы живы… – прошептала она.
Арманд кивнул с еле заметной улыбкой. Его лицо осунулось, приобрело пепельный оттенок. Катя тут же приметила, что он сильно похудел, но в его глазах светился хорошо ей известный огонь.
– Это невозможно…
Арманд протянул руку и погладил ее волосы.
– Были моменты, когда я думал, что больше никогда не увижу вас, – произнес он хриплым голосом. – Но время моей смерти еще не подошло.
– Арманд, как… Он сказал ей «ш-ш-ш» и повернулся к аббату:
– Спасибо за эту услугу. Я никогда не забуду об этом.
– Между друзьями не бывает долгов, – ответил аббат. – Мы вернемся, когда ей надо будет уходить.
Когда монахи удалились, Катя получила возможность осмотреть раны Арманда. Его торс был весь забинтован, и когда он повернулся на бок, то она увидела запекшуюся кровь на спине. Устрашающе выглядели и бинты на его лбу.
– Могло бы быть значительно хуже, – заметил Арманд, проследив за ее взглядом.
– Как вы себя чувствуете? – тихо спросила Катя.
– Ранение в голову несерьезное, но потеряно много крови. А другая рана… Ну, еще бы несколько сантиметров влево, и я бы остался без одной почки. – Арманд болезненно улыбнулся. – Тогда бы мне не выкарабкаться.
