Его пальцы, обтянутые тончайшей перчаткой, обхватили ее подбородок, нежно скользнув по коже.
– Вам нужно дышать, дорогая.
У Ливи вырвался судорожный смешок, замершее на мгновение сердце забилось снова. Она глубоко вдохнула сладкий запах сада и теплый терпкий аромат кожи Девира. Рука Роуленда, пригвоздившая Ливи к стене, так крепко сжимала ее талию, что Оливия чувствовала каждый палец даже сквозь корсет. Может, Девир и питал слабость к блондинкам, но в этот миг он принадлежал ей, только ей одной.
Девир наклонился, обдав Ливи жаром, и поцеловал ее. На этот раз его поцелуй был нежным, почти робким, язык слегка скользнул по ее губам, приглашая к игре. Губы Ливи приоткрылись, отвечая на поцелуй, по телу пробежала обжигающая волна желания.
Рука Девира скользнула по ее горлу к груди, проникла за корсаж. Пальцы сжали бутон соска. У Ливи перехватило дыхание, бедра пронзило сладкой, тянущей болью. Ей захотелось почувствовать губы Девира на своем теле, как тогда в лесу, у озерца, но Ливи не могла произнести ни слова.
Оливия ощущала, как напряжена его плоть. Мысленно она вообразила Девира обнаженным. Боже, как ее обуревало желание прикоснуться к нему. Девир глухо застонал, припав горячими губами к ее горлу. Его стон отозвался дрожью в ее теле. Ливи вдруг с ужасом поняла, что ее пальцы нащупали сквозь бриджи восставшую плоть Девира.
Она поспешно отдернула руку, щеки вспыхнули. Схватив за запястье, Девир прижал ее ладонь к своему паху.
– Не останавливайтесь, – прошептал он, выгибая бедра навстречу ее руке.
Его губы с неизъяснимой нежностью коснулись ее губ. Когда рука Ливи скользнула вниз, у Девира вырвалось хриплое рычание. Ливи обдало волной жара, колени задрожали. Казалось, силы вот-вот оставят ее и она упадет на каменный пол, увлекая за собой Девира.
Его дыхание стало тяжелым, отрывистым. Пылающий жезл сделался твердым как камень в ее ладони. Ливи робко погладила его, и Девир снова застонал. Дрожащими от нетерпения руками Ливи расстегнула пуговицы на бриджах.
Губы его жадно впились в ее рот, а в следующий миг все поплыло у Ливи перед глазами: Девир подхватил ее на руки и уложил на длинный, низкий шезлонг, придвинутый к задней стене маленького храма.
Сдернув зубами перчатку, он отшвырнул ее и рванул вверх пышный ворох юбок Оливии. Его ладони уверенно и властно развели ее бедра. Ливи захлестнул поток наслаждения, когда его пальцы нашли ее лоно, коснулись чувствительного бугорка, проникли в жаркую влажную глубину плоти.
У Ливи перехватило дыхание.
Девир прильнул лицом к ее груди, обхватил губами сосок, выскользнувший за вырез корсажа. Она затрепетала, подхваченная огненной стремниной желания. Кровь жарко пульсировала в груди, в бедрах, в кончиках ног.
Ливи выгнула спину навстречу ласкающим движениям пальцев Девира. О, если бы она могла пренебречь опасностью и слиться с ним воедино.
– Что? – прошептал он, прежде чем нежно куснуть розовый бутон соска.
– Ничего, – солгала Оливия, поняв, что, должно быть, чем-то себя выдала.
– Позвольте вам не поверить. – Девир поднял голову, выпустив сосок, и у Ливи вырвался протестующий возглас. Его пальцы тотчас заставили ее хрипло застонать, изгибаясь всем телом. – На самом деле мы с вами, похоже, думаем об одном и том же. Я отдал бы все на свете, чтобы наша близость была полной, когда вы достигнете пика, дорогая.
– Я не могу, – слабо возразила Ливи, чувствуя, как нерешительно звучит ее голос. – Меня пугает опасность забеременеть.
– Разумеется, нам не следует подвергать вас опасности. – Искушенные, всезнающие пальцы Девира ласкали ее плоть. Бедра Оливии затрепетали. – Но не всякое удовольствие столь рискованно.
Бедра Девира прильнули к ее бедрам, его жезл, зажатый между их разгоряченными телами, скользнул по нежному треугольнику ее золотистых завитков. Каждое медленное, размеренное движение его тела возносило Ливи все ближе к вершине.
Вцепившись в лацканы сюртука Девира, она запрокинула голову. Его губы приникли к ее горлу, и Ливи сдавленно вскрикнула. Выпустив сюртук, она зажала рот ладонью.
– О, здесь так влажно, словно я уже внутри, – прошептал Девир, зарывшись лицом в ее волосы.
Ливи закусила ладонь, жаркая, дурманящая волна блаженства затопила ее. Дыхание Девира участилось, из горла его вырвалось глухое рычание, и в следующий миг Ливи почувствовала, как по коже разливается его горячая влага.
Достав из кармана платок, Роуленд встряхнул его и протянул Оливии. Она непонимающе посмотрела на него затуманенными глазами. Улыбнувшись, он скользнул рукой ей под юбки и вытер влагу – свидетельство их близости.
Щеки ее запылали от смущения. Роуленд помог Оливии встать, она разгладила юбки непослушными руками. Застегнув пуговицы на бриджах, Роуленд спрятал в карман испачканный платок.
Заметив листья, запутавшиеся в локонах Ливи, он протянул руку к ее волосам.
– Вы похожи на лесную нимфу. И хотя эти листья лишь придают вам очарования, они красноречиво свидетельствуют о том, что вы совершили нечто предосудительное.
Оливия молча следила за тем, как он бросает на пол листья, один за другим. Последний листок Роуленд протянул ей. Она рассеянно повертела его в пальцах.
– Думаю, ваша перчатка лежит под шезлонгом, – произнесла она.
Наклонившись, Роуленд подобрал перчатку и натянул ее. Взяв его под руку, Оливия склонила голову ему на плечо, глядя на пруд. Роуленд, не колеблясь, отдал бы весь свой немалый выигрыш, лишь бы узнать, о чем она думает. Казалось, Оливия далеко-далеко, за тысячу миль от него.
– Пожалуй, нам следует вернуться, пока моя сестрица, чего доброго, не начала искать нас, поскольку в ней вдруг пробудилась совесть.
– Не могу похвастать, что знаю, как вам удается подсчитать молодых оленей, – сказал Девир в ответ на приглашение Ливи присоединиться к ее родным в Холиншеде во время ежегодных увеселений. Белка в два прыжка перебежала от одного дерева к другому, и Ливи пришлось потянуть Гастингса за поводок. Пес тоскливо заворчал, но не сделал попытки пуститься вдогонку.
– В самом деле? – воскликнула Ливи, искренне удивляясь, что Девир никогда не участвовал в подсчете оленей. – В каждом оленьем лесу ежегодно проводят подобный подсчет. А кое-кто устраивает по этому случаю торжества.
Они собирались прокатиться верхом, но Оливия вышла погулять с Гастингсом вместо отца, а Девир вызвался ее сопровождать. Появившись перед ним с огромной шотландской борзой на поводке, Ливи решила было, что Девир передумает, но тот не испугался, когда Гастингс приветствовал его грозным ворчанием, и не попытался, подобно многим другим мужчинам, подчинить себе пса.
