– Думаю, вы забыли, какая нынче редкость олений лес, – рассмеялся Девир. – Такими лесами владеет несколько герцогов королевской крови и, разумеется, сам король, но мало кто еще удостоен этой привилегии.
Ливи закусила губу, задумавшись над словами Девира. Прежде она не видела в обладании оленьим лесом ничего примечательного. Лес существовал всегда, сколько она себя помнила, как и древние руины замка, образующие внешнюю стену Холиншеда.
– Что ж, в таком случае, думаю, исключительность предстоящего торжества доставит вам особое удовольствие, – сказала она. – Хотя подсчет оленей не такое захватывающее занятие, как охота. Но охотничий сезон откроется лишь осенью. – «А осенью Девира уже не будет рядом, – подумала Ливи, – и это досадно во многих отношениях». – Ваша сестра тоже приглашена, как и ваши родители, разумеется, если они захотят присоединиться к нам. Я закончила писать приглашения вчера вечером, так что, надеюсь, сегодня их доставят.
Подойдя к Серпентайну [27], Оливия со своим спутником обогнули узкую оконечность озера, больше напоминающую канал. Какой-то джентльмен с ньюфаундлендом на поводке торопливо повернул в сторону, чтобы избежать встречи с ними. Ливи не придала этому значения. Гастингс редко обращал внимание на других собак, она больше опасалась встречи с детьми. Пес имел несносную привычку приветствовать малышей, тыкаясь огромным носом им в живот, и шумно, старательно обнюхивать. Большинству детишек это нравилось, но некоторые визжали, будто их пытаются съесть заживо.
– Ожидается много гостей? – спросил Девир.
Ливи кивнула:
– Думаю, да. Отец обычно приглашает друзей, которые часто охотятся с нами, а их у него немало.
– Сквайры и деревенские священники? – насмешливо протянул Девир.
Ливи состроила ему рожицу.
– Кажется, вы боитесь, что в Холиншеде будет скучно. Уверяю, вы ошибаетесь. Вдобавок вы будете со мной, – подняв брови, прибавила она, ожидая, что Девир возразит.
Он задумчиво посмотрел на нее, будто взвешивая все «за» и «против».
– Пожалуй, вам удалось меня убедить, – многозначительно произнес он, чуть растягивая слова, отчего по спине Ливи пробежала дрожь предвкушения.
– Думаю, да.
Они приехали в Лондон из Банкрофта несколько дней назад. Вернувшись к привычной жизни после этого короткого путешествия, Ливи испытала облегчение, и все же ее терзало беспокойство. Она не знала, как себя вести. Какая-то часть ее существа ужасалась тому, что произошло, тем вольностям, которые она позволила Девиру, и главное, тем необузданным желаниям, которые овладели ею в летнем домике. Но другая ее половинка страстно мечтала пережить вновь это захватывающее приключение и искала случая осуществить свою мечту.
– Сезон скоро закончится, – проговорила Ливи, стараясь не замечать охватившего ее смятения при мысли об этом. Окончание сезона не бывает внезапным, сказала она себе. С каждой неделей поток развлечений будет становиться слабее, превратится в небольшой ручеек, а с завершением парламентской сессии и вовсе иссякнет. Тогда в Лондоне останутся лишь те, кому некуда уехать.
– Да, моя матушка уже предвкушает лето в аббатстве Кроутон. – У Ливи перехватило дыхание. Все происходило слишком быстро. Гастингс уткнулся мордой ей в ладонь, она рассеянно потрепала его по голове. – Что вы собираетесь делать, когда все закончится? – спросил Девир.
Ливи замерла, глядя на него:
– Что вы хотите сказать?
– Неприятное пугает вас, и вы всеми силами стараетесь его избежать. Этим заняты ваши мысли. – В голосе Девира слышалась злость. Ливи вскинула голову, не отводя взгляда. Гастингс тихонько заворчал, пришлось на него шикнуть. – Но чего вы хотите, помимо этого, Оливия? Должны же вы чего-то хотеть.
Замешательство Ливи сменилось ужасом, вытеснив все прочие чувства. Девир на мгновение испугался и, взяв у Ливи поводок, подхватил ее под руку, чтобы продолжить прогулку.
– Не придавайте значения моим словам, – сказал он, когда они вышли на Роттен-Роу. При виде лошадей Гастингс оживился, и Девир молча натянул поводок. – Мне не следовало спрашивать.
– Нет. – Ливи глубоко вздохнула, паника понемногу отступила. – Вы правы. – Внезапно Оливия почувствовала себя потерянной, совсем как в тот день, когда ей стало известно, что ее брак фальшивка. А может, даже хуже. Тогда по крайней мере у нее была ясная цель: бежать из дома бывшего мужа, подальше от его семьи. – Я не заглядывала так далеко в будущее. Мне хотелось лишь пережить этот сезон и убедиться, что он будет последним.
Девир криво усмехнулся:
– Мне показалось, что минувшие два месяца доставили вам удовольствие.
Ливи прищурилась и, смерив взглядом своего спутника, взяла у него поводок Гастингса.
– Я старалась не терять времени зря.
Девир громко расхохотался, отчего пес тихонько заворчал.
– Этот зверь способен мирно лежать у ваших ног, если мы зайдем куда-нибудь выпить чашку чая?
– Только если задобрить его парой бисквитов.
– В таком случае давайте отправимся на Беркли-сквер и посмотрим, удастся ли нам испугать до полусмерти дам в кондитерской Негри.
Друзья откупорили четвертую бутылку кларета, когда в дверях «Красного льва» появилась девушка в измятом шерстяном пеньюаре и съехавшем набок чепце. Узнав одну из горничных лорда Леонидаса, Роуленд передал бутылку сидевшему слева приятелю и тряхнул головой, пытаясь отогнать туман, застилавший глаза. После недолгих препирательств со швейцаром горничная устремилась к их столику.
– Прошу прощения, сэр, – взволнованно заговорила она, – но миссис Дрейпер прислала меня за вами. Явился брат леди и забрал ее. Он привел с собой констебля, был ужасный скандал. – У девушки дрожали руки. Она зябко обхватила себя за плечи, словно ее мучил холод, хотя Роуленду вечер показался теплым.
– Проклятие! – Ривз вскочил, опрокинув стул. Выпрямившись, он неловко покачнулся, но Тейн успел его поддержать.
– Вы знаете, куда брат увез леди? – спросил Роуленд. – С ним были и другие джентльмены или один только констебль? – Вернул ли сэр Кристофер сестру домой или потащил в какой-нибудь трактир, чтобы передать там своему приятелю?
– Только… только констебль, сэр, – пролепетала горничная, зубы ее выбивали дробь. – Леди кричала что есть мочи. Переполошила всю улицу. Констебль громко ругался, стоя на лестнице, когда я уходила. На улице собралась целая толпа, чтобы поглядеть, что происходит.
