— Что, по-вашему, они там делают? — спросила Виола, стараясь не выказывать волнения. — Успели поладить или убивают друг друга?
Неожиданно снизу донесся мужской смех, и Виола стиснула руку Дафны.
— Слушайте! — велела Дафна.
Очевидно, веселье в столовой было в самом разгаре.
— Они смеются? — пораженно прошептала Виола, переводя взгляд с Дафны на Грейс. — Энтони и Джон в одной комнате, и они смеются!
— Возможно, потому что пьяны, — безмятежно предположила Грейс, пригубив мадеры, и, лукаво взглянув на Виолу, добавила: — Дилан сказал, что глупая распря между лучшими друзьями продолжается слишком долго. Что он собирается напоить обоих и положить этому конец раз и навсегда.
— Напоить?! — повторила Дафна. — Он так решил? А если они поубивают друг друга?
— Я спросила о том же, — улыбнулась Грейс, поправляя светлые волосы. — Дилан сказал, чтобы я не беспокоилась. В пьяном виде Джон особенно остроумен, а Энтони становится куда дружелюбнее, поскольку сразу забывает, что он — его светлость герцог.
Из столовой по-прежнему доносился смех, и Виола поспешно вскочила.
— Я этого не вынесу! Меня буквально сжирает любопытство! Нужно непременно узнать, над чем они смеются. Идемте!
Женщины беспрекословно последовали за ней вниз и стали подслушивать у двери столовой. Причина смеха стала тут же ясна. Все трое сочиняли лимерики. Непристойные и до ужаса глупые.
— Как-то шлюха из Чешира, — начал Дилан, пока Виола тихо приоткрывала дверь, чтобы взглянуть на мужчин. — Как-то шлюха из Чешира, — повторил Дилан, но дальше дело не пошло. — Что рифмуется с Чеширом? — Он подлил себе бренди из полупустой бутылки.
— Глупый вопрос, Мур, — фыркнул Джон, отпив портвейна. — Мир, конечно! Что еще?
— Пир, — предложил Энтони и издал торжествующий крик.
— Есть! — воскликнул Дилан.
Как-то шлюха из Чешира
Возвращалась ночью с пира.
Лицо, как у ведьмы, кожа в морщинах,
Зато знает толк в горячих мужчинах.
Остальные разразились смехом, и Виола удивленно покачала головой. Ее брат сочиняет неприличные лимерики с Джоном и Диланом!
— Черт возьми, Тремор! — воскликнул Джон. — У тебя настоящий талант. Давай еще! Однажды девка из Норфолка…
Виола плотнее прикрыла дверь и прошептала:
— Подумать только, что миром правят мужчины!
— Пугающая мысль. Не так ли? — прошептала Грейс в ответ.
Женщины дружно кивнули и на цыпочках поднялись наверх. Едва войдя в гостиную, Дафна буквально рухнула на стул, весело засмеялась и объявила:
— Виола, думаю, ты можешь быть абсолютно уверена вот в чем: отныне твой муж и твой брат станут гораздо лучше ладить. И кроме того, завтра утром будут ужасно мучиться от похмелья.
Виола улыбнулась, посчитав, что похмелье — очень малая цена за мир в доме.
Хотя предсказание Дафны о том, как будут чувствовать себя мужчины на следующее утро, оправдалось, исход вечера был успешным. Прошла всего неделя, а Джон и Энтони уже обсуждали совместные предприятия, ловили форель и пребывали в полном согласии по поводу многих политических проблем. Дилан, как заметила Виола, чаще всего находился в оппозиции, насколько она понимала, намеренно, поскольку это всегда вынуждало Энтони и Джона объединяться против него. Дилан всегда был дьявольски умен.
На восьмой день визита они пили чай в доме лорда и леди Стейн, что еще больше скрепило дружбу, поскольку граф Стейн был другом Джона и давно заслужил уважение Энтони.
Утром перед завтраком все они отправились покататься верхом, и Энтони так понравилась прекрасная кобылка сестры, что он попросил отдать ему первого жеребенка. Ничего не скажешь, все надежды Виолы оправдались!
— Хэммонд, у вас прекрасные сады, — заметила Дафна, когда, оставив лошадей у крыльца, они направились к дому. — Энтони, у меня появилось множество новых идей насчет садов в Тремор-Холле.
— В последнее время моя жена страстно увлечена английскими садами, — сообщил Энтони. — И почему? Она любит гулять под дождем. Говорит, что в дождь английские сады пахнут раем.
Прежде чем кто-то успел ответить; послышался стук колес экипажа. Все остановились на крыльце. На подъездной аллее появилась неизвестная коляска. С запяток спрыгнул лакей, открыл дверцу, и стройная женщина в зеленом спустилась вниз. Виола тихо ахнула, узнав Эмму Роулинс.
Сначала она не поверила своим глазам. Но это была она, последняя любовница Джона!
Женщина взглянула на Виолу и удивленно раскрыла глаза, но тут же, словно позабыв о ней, обратилась к Джону.
— Милорд, — начала она, остановившись на нижней ступеньке крыльца, — нам нужно кое-что обсудить.
Обсудить? Довольно дерзко для бывшей содержанки явиться в дом мужчины, да еще и требовать разговора в присутствии его жены и гостей. Но Эмму, похоже, приличия не волновали.
— У нас с вами нет никаких дел, мадам, — спокойно ответил Джон, ничем не выдавая своих эмоций. — По-моему, я достаточно ясно дал это понять.
— Дали понять? — пронзительно вскрикнула она. — Каким это образом?! Вы даже не потрудились написать мне! И не ответили ни на одно мое письмо.
— Я ответил на первые три. А потом не видел в этом смысла.
— Вы даже их не читали! Отсылали обратно.
Она сунула руку в карман юбки, вытащила горсть сложенных розовых листочков, похожих на те, которые Виола видела в Эндерби, и швырнула Джону в лицо.
— Вы самый жестокий на свете человек!
— Держите себя в руках, мисс Роулинс, — сдержанно процедил Джон, когда письма рассыпались по земле. — Мы не одни.
— Держать себя в руках? Но чего ради? — Она снова взглянула в сторону Виолы. — Потому что здесь ваша жена? Потому что у вас гости? Потому что это может унизить вас? — Ее лицо исказилось страшной болью. — Это я унижена, милорд, — всхлипнула она. — Не вы! И, словно лишившись сил, она упала у его ног.
— Я любила вас. Боже, как я любила вас! Я отдала вам все! Все! Как вы могли так поступить со мной?!
Виола в ужасе взирала на нее. Плечи Эммы сотрясались от рыданий. Пальцы судорожно дергались.
Она оглянулась, но все стоявшие на крыльце, включая выбежавших слуг, застыли, словно парализованные. Все взгляды были направлены на Эмму. Никто не шевелился.
— Ты тоже меня любил, — простонала Эмма. — Я знала, что любил. Наверняка любил! Все, что ты мне говорил! Все, что делал только потому, что мне это нравилось! Желтые розы, которые посылал, зная, что это мои любимые цветы! Ты дарил мне цейлонский чай, потому что я сказала когда-то, что пью только этот сорт. Ты действительно любил меня. Любил!..
