Ознакомительная версия.
– Если я соглашусь, – неуверенно пробормотала она, – вы признаете малыша своим?
– Да, при одном условии. Сначала вы скажете Девлину правду. Совесть не позволяет мне лишить другого мужчину возможности признать собственное дитя. Если все, что вы говорите о нем, правда, вряд ли он доставит нам какие-то неприятности и даже будет рад избавиться от всякой ответственности за вас и ребенка. Но нельзя начинать супружескую жизнь со лжи.
– У меня язык не повернется, – твердо сказала Аманда. Трудно представить, что он ответит! Что ее ждет? Угрюмая неприязнь или издевательские реплики? Гнев? Обвинения? Да она скорее пойдет на костер, чем явится к нему с известием о скором появлении на свет его ублюдка!
– Аманда, – мягко настаивал Чарлз, – представьте, что в один прекрасный день все выйдет наружу! Нельзя же и дальше жить с этим страхом! Доверьтесь моему суждению… будет правильным и благородным известить его о ребенке. В конце концов вам нечего бояться Девлина.
Она сокрушенно покачала Головой.
– Я даже не пойму, так ли уж справедливо по отношению к вам и ко мне соглашаться на это брак, и уж конечно, далеко не уверена в том, стоит ли говорить обо всем Джеку. О, что же делать? Я привыкла считать себя мудрой и практичной, а теперь идеальный рассудительный характер, которым я так гордилась, оказался мифом, и…
– Что делать, Аманда? – усмехнулся Чарлз. – Выбор прост: вы можете отправиться за границу и растить ребенка без отца. Или останетесь в Англии и выйдете замуж за человека, который уважает и любит вас.
Аманда нерешительно потупилась. Что ни говори, а Чарлз несколькими словами сумел прояснить ситуацию. Странное чувство облегчения, смешанное с покорностью судьбе, вызвало слезы на глазах. Раньше она не подозревала в нем такой силы, таких высоких моральных принципов!
– Не думала, что вы обладаете таким даром убеждения, Чарлз, – всхлипнула она, и он заулыбался.
За четыре месяца, прошедших с первого выпуска «Ненастоящей леди», роман стал сенсацией. Шум и давка на Роу, того отрезка Патерностер-роу, что располагался к северу от собора Святого Павла, не унимались: книготорговцы-оптовики требовали одного: последних выпусков «Ненастоящей леди».
Цифры продаж превышали самые оптимистические прогнозы Джека. Успех романа можно было отнести за счет необычайного таланта автора, интригующей двойственности моральных качеств героини и того факта, что Джек широко разрекламировал книгу, в том числе и во всех главных лондонских газетах.
Теперь в магазины поступили сопутствующие товары: специально созданный одеколон с тем же названием, рубиново-алые перчатки, которые носила героиня, красные газовые шарфы, которые полагалось завязывать на шее или на тульях шляп. Самой популярной музыкой стал вальс «Ненастоящая леди», сочиненный поклонником романа.
Джек твердил себе, что все идет прекрасно. И он, и Аманда получили целое состояние, и это еще далеко не конец. Нет никакого сомнения, что он сможет распродать большой тираж трехтомного издания. И Аманда, похоже, не возражает против написания нового романа с продолжением для его издательства.
Джек давно перестал получать удовольствие от тех вещей, что прежде доставляли радость. Деньги больше его не волновали. Да и зачем они: тех, что есть, хватит на две жизни. Как самый крупный издатель и продавец книг в Лондоне, он приобрел такое влияние в сфере распределения книг других издателей, что мог получать огромные скидки за любую книгу, которую они просили разрекламировать или продать. И он без колебаний пользовался своими преимуществами, что делало его еще богаче, хотя любви конкурентов не прибавляло.
Теперь его называли колоссом издательского мира – звание, которого он давно добивался. Но работа потеряла привлекательность и способность поглощать его мысли. Даже призраки прошлого уже не так его донимали. Дни влачились в унылой серой дымке. Его словно лишили всех эмоций, даже боли. О, если бы кто-то мог посоветовать, как избавиться от удушливой тоски, саваном окутавшей его!
– Просто очередной приступ ennui, мальчик мой, – сардонически сообщил один из друзей-аристократов, подразумевая под этим общеизвестный термин высшего общества для обозначения перманентной скуки. – Что ж, тоже неплохо, подобное состояние нынче в моде. Без этого вряд ли можно считаться сколько-нибудь значительной личностью. Желаете облегчения? Поезжайте в клуб, пейте, играйте в карты, волочитесь за хорошенькими шлюшками. Или для перемены мест поезжайте на континент.
Но Джек понимал, что все эти предложения не стоят выеденного яйца. Поэтому дни и ночи просиживал в тюрьме, именуемой кабинетом, и покорно вел деловые переговоры или тупо пялился на кипы документов, близнецов тех,
Над которыми он работал в прошлом и позапрошлом месяцах. И нетерпеливо ждал новостей об Аманде Брайерз.
Фретуэлл, как верный охотничий пес, выискивал и вынюхивал обрывки сведений… Аманду видели в Опере с Чарлзом Хартли… Аманда накануне посетила ресторан на открытом воздухе и при этом прекрасно выглядела…
Джек жадно впитывал каждое слово, проклиная себя за то, что не может ее забыть. За то, что по-прежнему небезразличен к каждой детали ее жизни. И все же Аманда становилась единственной, кто мог пробудить его от летаргии, заставить сердце биться сильнее. Он, широко известный своей ненасытной энергией, теперь был способен интересоваться только ничем не примечательными развлечениями старой девы.
Как-то утром, поняв, что слишком угнетен и не находит себе места, чтобы приняться за работу, Джек решил изнурять себя физическими упражнениями. Сотни бумаг ждали его подписи, но дело не двигалось. Поэтому он оставил груду нечитанных рукописей и контрактов и принялся носить коробки с только что переплетенными книгами к фургонам, которые переправляли товар на стоявшие у пристани суда.
Он сбросил сюртук и работал в одной рубашке, поднимая ящики и коробки на плечо и спускаясь по длинной лестнице на первый этаж. Хотя грузчики сначала немного нервничали в присутствии хозяина, занятого столь низкой работой, но вскоре забыли обо всем и принялись наперегонки таскать тяжести.
Оскару удалось найти Джека, когда тот уже успел совершить несколько путешествий с пятого этажа на первый.
Девлин, – нетерпеливо позвал он. – Мистер Девлин, я…
Бедняга осекся и широко открыл рот при виде Джека, поднимавшего ящики в фургон.
– Девлин, могу я осведомиться, что все это значит? И к чему вам этим заниматься? Богу известно, у нас полно людей, специально нанятых для переноски и погрузки книг, и…
– Я устал сидеть в чертовом кабинете, – коротко бросил Джек. – Хотелось размяться.
Ознакомительная версия.
