Мэри Грин - Поцелуй любовника

– Ты была влюблена и доверяла ему, только и всего. – Серина вздохнула, вспомнив свои бурные ночи в объятиях Ника. – Женщины слабы и не могут устоять против мужских чар.

Она умолкла. Калли тоже молчала, но Серина чувствовала, что ее горе понемногу слабеет. Она подошла к окну, думая про себя, что и ее собственная жизнь постепенно входит в новую колею и прошлое частично отпустило свою мертвую хватку.

Глядя на огненные краски осени в саду и голубое небо, она проговорила:

– Почему мы, женщины, сразу начинаем винить себя? Не потому ли, что считаем себя менее достойными уважения, поскольку не распоряжаемся деньгами и не смеем противоречить своим мужьям? Неужели мы существа второго сорта и должны нести ответственность за промахи мужчин? – Она гордо выпрямилась. – Думаю, что нет, хотя по закону мы стоим немногим выше прислуги. В Лондоне я познакомилась с одной женщиной, мисс Хопкинс, которая никогда не была замужем, но владеет собственным магазином дамских шляп. Она никому не подчиняется и сама решает все вопросы, связанные с покупкой тканей и продажей готовых шляпок. У нее работают несколько женщин, и в отличие от хозяевмужчин она не изводит их непосильным трудом. Она щедро им платит и старается, чтобы ее работницы получали удовольствие от своего труда. Калли пошевелила забинтованной ногой.

– Ты права, Серина. Надо уважать себя. Может, если я найду себе занятие, мое положение перестанет меня тяготить. Я люблю рукодельничать. Мне очень нравится вышивать. – Она оживилась и пересела в инвалидное кресло прямо в ночной рубашке.

Серина с удивлением наблюдала за ней.

– Пожалуйста, подкати меня к дальнему окну. Серина с радостью повиновалась. За ними побежала одна из собак. Солнце заливало комнату золотистым светом. Калли положила себе на колени сумочку для рукоделия и взяла с подоконника раму с натянутой канвой. На ткани красовался изысканный мотив – павлин с великолепным хвостом и деревья на заднем плане. Серина не могла отвести глаз от вышивки.

– Ты искусная рукодельница, – восхищенно выдохнула она. – Тебе не будет скучно.

– Что правда, то правда. – Калли улыбнулась в первый раз за все время. – Я сама придумала рисунок. – Она робко покосилась на Серину. – Как ты думаешь, вышло неплохо?

– Потрясающе!

Калли прижала рамку к груди.

– Пожалуй, надо еще поработать, пока солнце не село.

– Вот и хорошо. Я принесу тебе пеньюар, чтобы ты не замерзла у окна.

– Ты останешься со мной еще немного?

– С удовольствием, – заверила ее Серина со всей искренностью, на какую была способна. Вместо соперницы в борьбе за сердце Ника она обрела подругу.

Две недели спустя Калли уже могла понемногу передвигаться, опираясь на трость. Ее нога срослась криво, но по крайней мере она нашла в себе силы встать с постели и дойти до кресла и обратно, и с каждым днем ходила все увереннее. Серина радовалась ее успехам, считая их отчасти и своей заслугой. Диана и Венера разделяли ее радость и бегали за Калли по пятам.

Если говорить начистоту, то поначалу Серина решила сблизиться с Калли из корыстных соображений, поскольку Ник заявил, что не покинет поместье, пока Калли не встанет на ноги, но с того разговора ее отношение к Калли изменилось.

И вот однажды вечером приехал Рафаэль Ховард, и Ник сказал, что они вместе с Сериной отправятся в Сомерсет, чтобы собрать доказательства виновности сэра Лютера.

Пожилая суровая горничная поехала вместе с Сериной, чтобы ее присутствие придало путешествию респектабельности. Раф и Ник решили ехать верхом. На следующее утро Серина помахала из окошка кареты своим новым подругам – Делиции и Калли, тяжело опиравшейся на трость.

Серина откинулась на бархатные подушки сиденья и устремила взгляд в окно. Глядя на суровый профиль Ника, ехавшего рядом с экипажем, она помрачнела. Она давно не видела, чтобы он улыбался или смеялся. Впрочем, последние две недели они не часто бывали вместе – только за обедом. Он явно избегал ее после того разговора в саду. Между ними выросла стена разочарования и недовольства. Серина пыталась убедить себя, что так оно лучше. Он женится на Калли, как только они вернутся из Сомерсета.

Она едет домой и скоро увидит то место, с которым связано столько горьких воспоминаний. Как ей не хватает сейчас поддержки Ника! Он рядом – и в то же время за тридевять земель от нее.

Они остановились в придорожном трактире, чтобы перекусить. Здесь торговали пивом, элем и жареным мясом. Ник подвел Серину к очагу, распространявшему ласковое тепло. День выдался холодный, промозглый. В воздухе уже танцевали первые снежинки.

– Подожди здесь. Я закажу нам чтонибудь поесть, – отрывисто произнес он.

Она присела на деревянную скамью у стола, пока Ник беседовал с трактирщиком.

Ей хотелось еще раз поговорить с Ником, услышать от него слова участия, но он говорил с ней лишь на общие темы, избегая касаться вопросов, которые больше всего ее волновали.

Трактирщик в длинном сюртуке, панталонах из коричневой домотканой материи и серых чулках принес горячее жаркое, корзинку с хлебом и блюдо с жареной дичью. Он обтер яблоко белым полотенцем и с поклоном положил перед Сериной.

– Пожалуйста, миледи. Надеюсь, оно придется вам по вкусу.

– Спасибо. – Серина невольно улыбнулась. Очевидно, здесь редко бывают заезжие путешественники – в основном местные фермеры.

Она поела, отметив про себя, что хлеб свежий и жаркое недурно приготовлено. Ник сел за другой столик вместе с Рафом. Он взглянул на нее, глаза их встретились, и Серина закашлялась, подавившись хлебом. Ник наверняка заметил ее смущение.

Насытившись, она вытерла губы салфеткой и снова обменялась взглядом с Ником, и на этот раз он не отвел глаз. Его лицо выражало целую гамму чувств: гнев, желание, отчаяние. Ее сердце гулко стучало в груди. Что бы он ни говорил и ни делал, он одним лишь взглядом возбуждает в ней страсть. Щеки ее вспыхнули, и она отвернулась.

– Ты готова? – хмуро спросил он, подойдя к ней. Двойной смысл фразы заставил ее затрепетать.

– Да, я готова продолжить путь, – ответила она. – Не люблю подолгу засиживаться на одном месте.

– Я заметил, – произнес он, открывая перед ней дверь.

– Мне не нравится твой сарказм, – отрезала она.

– А мне наплевать, что тебе нравится, а что нет. Я здесь только потому, что обещал тебе помочь, а мое настроение тебя не касается. – Он смерил ее холодным взглядом. – Ты неоднократно оскорбляла меня, и я не настолько глуп, чтобы дать тебе возможность еще раз плюнуть мне в душу.

Они подошли к карете, и Ник стоял так близко, что Серина видела, как часто вздымается его грудь. Вожделение, как вязкий сироп, обволакивало их обоих, и она почувствовала, что слабеет под его взглядом.