Слезы начали высыхать на лице Барбары, с возрождающейся надеждой она взглянула на Карла.
— Итак? — сказал он, стирая следы слез с ее щек мягкими пальцами. — Какой бы титул ты желала получить? Думаю, тебе пора перестать носить имя Палмера.
Радость вспыхнула в глазах Барбары, она порывисто села на кровати.
— О, дорогой, ты не шутишь?! Как бы мне хотелось утереть нос всем этим титулованным дамам! Эти старые надутые вороны просто ненавидят меня. — Вдруг лицо ее помрачнело. — Но Кларендон и парламент никогда не позволят тебе возвысить меня.
Карл рассмеялся.
— Я давно подумывал об этом и потому нашел выход. Есть один хороший титул в Ирландии.
Кларендон, как лорд-канцлер Англии и хранитель большой государственной печати, обычно просматривал и утверждал все грамоты короля, но ирландские титулы были вне его компетенции.
Через несколько дней король подписал грамоту, дававшую Роджеру Палмеру титулы графа Каслмейна и, что особенно было приятно Барбаре, барона Лимерика. Титул ее отца — виконт Грандисон Лимерик — после его смерти перешел к брату. А теперь, если у Барбары родится сын, то он будет носить титул лорда Лимерика, что, конечно, не дает права владения поместьями, но говорит о принадлежности к древнему роду.
Барбара изумилась, узнав, что Роджер был разъярен оказанной ему честью. В грамоте ясно давалось понять, кто на самом деле был возвеличен. Преемственность титулов Роджера строго ограничивалась и распространялась, как значилось в грамоте, «на детей, рожденных в браке с Барбарой Палмер». Роджер отказался принять титул, говоря, что не желает быть опозоренным навеки. По его мнению, от этого высокородного имени слишком попахивало распутством его жены. Барбара упрашивала его и даже угрожала, но Роджер был упрям как осел. И тогда, невзирая на его отказ, она стала величать себя леди Каслмейн, как и было написано в документе.
Боясь, что Роджер может уничтожить драгоценную грамоту, она хранила ее в потайном кармане нижней юбки. В итоге все придворные стали называть Роджера лордом Каслмейн, и постепенно он свыкся с новым именем, хотя никогда не заявлял о своем праве заседать в ирландском парламенте.
Жизнь Карла и Барбары проходила теперь в каком-то лихорадочном веселье и возбуждении. Чтобы окончательно упрочить положение Барбары при дворе, Карл обещал ей место фрейлины королевы. Но, несмотря на все почести и награды, она еще содрогалась при мысли о его будущей женитьбе.
Карл, желая обеспечить Барбару, стал делать ей роскошные подарки. Но Кларендон немедленно прекратил это, и Карл, не решаясь открыто выступать против парламента, вынужден был рыться в собственном тощем кошельке, чтобы дать ей денег. Однажды Барбара сказала Карлу:
— Придворные предлагают мне взятки в расчете на то, что я употреблю свое влияние на тебя в их пользу.
Карл обрадованно усмехнулся.
— Это же решение наших денежных проблем, дорогая! Принимай смело их подношения. Я рассмотрю их просьбы и жалобы и сделаю что смогу.
Один из придворных мечтал попытать счастье в море в качестве капера, другому было необходимо разрешение на организацию королевской лотереи. Вскоре Барбара обнаружила, что ее сундуки стали наполняться звонкой монетой, а ее положение в Англии резко пошло в гору. Поговаривали, что леди Каслмейн имеет неограниченное влияние на короля.
Карл решил, что Барбара должна иметь собственные апартаменты в Уайтхолле, чтобы узаконить ее право бывать во дворце. Он выделил ей целый этаж в здании за ареной для петушиных боев. Эти арены располагались напротив главного дворцового комплекса, там же были теннисные корты и площадки для игры в шары. Барбара провела много счастливых часов, придумывая, как обставить новые комнаты. Апартаменты отдавались ей в личную собственность, и она не должна была считаться ни с кем, устраивая все по собственному вкусу. В результате варварское великолепие комнат стало полностью соответствовать вызывающей красоте Барбары.
Когда все было закончено, она устроила грандиозный прием в своих новых апартаментах. Барбара всячески афишировала свое высокое положение. Она понимала, что завистливые придворные долго будут злословить по ее поводу, и остро переживала из-за этого. Многие считали связь короля с Барбарой всего лишь очередной интрижкой в его жизни, которая отойдет в прошлое после появления законной королевы. Они с недоумением относились к бесконечным подаркам и почестям, которыми король осыпал свою любовницу. Неужели леди Каслмейн сохранит свое положение и после свадьбы? Но в такую возможность почти никто не верил. Усмешки таились под тонкими черными усиками кавалеров, а женские разговоры были пересыпаны язвительными замечаниями: «Что-то будет делать леди Каслмейн, когда в Англии наконец появится законная королева!»
Во время приема Барбара была необыкновенно хороша. Молочная белизна ее тела подчеркивалась черным бархатным платьем. Низкое декольте обнажало матово-мраморные плечи и соблазнительные округлости полных грудей. На запястьях и в ушах посверкивали бриллианты; свет, излучаемый ими, не уступал в ослепительности ее улыбке.
Гости восторженно осматривали новые апартаменты, касались темно-огненных бархатных драпировок, пробегали оценивающими пальцами по златотканой парче изящных диванов и прикидывали в уме баснословные суммы, которые должна была потратить леди Каслмейн. Венецианские зеркала на стенах многократно отражали все это великолепие.
Барбара обвела взглядом зал, и сердце ее исполнилось радости. Какая красота! Счастье было бы еще полнее, если бы… Она решительно отогнала мысли о предстоящей королевской свадьбе и направилась к гостям. Барбара без конца смеялась и шутила, охваченная лихорадочным желанием наслаждаться жизнью.
Позже, когда гости с трудом поднялись из-за столов, отдав должное фазанам и зажаренной кабаньей голове, музыканты взялись за скрипки. Барбара, усталая, но довольная, сидела возле короля, склонив голову на его колени. Он мягко пожал ее руку и поздравил с удавшимся на славу приемом.
Скрипачи заиграли «Зеленые рукава» — самую популярную и грустную из английских любовных баллад, и слезы обожгли глаза Барбары. Скоро Карл женится, и все это исчезнет, как призрачное видение, а она вновь окажется забытой и покинутой Барбарой Вилльерс, одетой в поношенное платье и жаждущей любви.
Время шло, близился день коронации. Плотники строили подмостки для зрителей, и стук молотков казался неотъемлемой частью городского шума в эти дни. Праздничные приготовления напомнили Барбаре день приезда Карла в Лондон. Тогда он еще только заявил о своем праве на трон. Как много всего случилось с той поры! Барбара вздохнула. Вторая беременность уже сказывалась на ее настроении и на ее фигуре.
