Она наняла мальчишку, который закрасил оскорбительные слова, надела шляпу и перчатки, наняла кеб и отправилась с визитом к герцогине Твиллингем.
В вечернем Лондоне царила атмосфера праздника. Это был день, когда Наполеон проиграл битву при Ватерлоо, что означало конец войны.
Джентльмены праздновали в своих клубах, и «Уотьер» не был исключением: народу было не протолкнуться. В воздухе стоял аромат бренди и сигар. Мужчины стояли группами и пили за победу. Адмирал Джаспер Роуланд подошел к своему другу генералу Монкрифу и похлопал его по спине.
— Как зовут французского генерала, выигравшего войну?
Генерал Монкриф с черной повязкой на одном глазу пожал плечами:
— Не знаю.
Раскрасневшееся лицо адмирала Роуланда просияло.
— И я не знаю. Пока что еще ни одного такого не было.
Оглушительный хохот долетел до ушей Маршалла. Раскатистый голос адмирала он узнал бы где угодно, даже в таком невообразимом шуме. Он стал пробираться через толпу, чтобы приветствовать Роуланда.
— А вот и мой самый лучший офицер, Монкриф. Вы ведь помните капитана Хоксуорта, не так ли?
— Конечно, — ответил генерал, пожимая Маршаллу руку. — Вы сражались при Копенгагене и Трафальгаре.
— Да, сэр. Позвольте поздравить вас с победой при Ватерлоо. Это был настоящий триумф армии.
Генерал Монкриф передал Маршаллу бокал.
— Это заслуга Уэлсли. Он первоклассный стратег. Все, что от меня требовалось, это кивать в знак согласия с его предложениями.
Адмирал Роуланд взял Маршалла за локоть.
— Я многое отдал бы за то, чтобы лично встретиться с Бонапартом в открытом море. Одного взгляда на наши новейшие стопушечные корабли достаточно, чтобы война закончилась. Скажи, почему французы всегда носят желтое?
Маршалл выпил бренди и ответил:
— Не знаю, сэр.
— Чтобы быть одного цвета со своей кровью. Ха-ха-ха!
Маршалл повернулся к генералу Монкрифу:
— Сэр, вы не возражаете, если я переговорю с адмиралом с глазу на глаз?
— Пожалуйста. Прошу прошения, джентльмены.
Где-либо уединиться в клубе при таком стечении народа было невозможно, поэтому Маршалл просто понизил голос.
— Адмирал, я хотел бы поговорить с вами о перспективах моей службы на флоте.
— Я подумал о том, что ты, наверно, расстроился, когда я тебя отозвал. Ты хотел оставаться действующим офицером, когда война уже закончилась. Не беспокойся, Хоксуорт. Сражений еще осталось достаточно. Испания, Ирландия, эти надоедливые американцы.
— Я не об этом, сэр. Понимаете, я… хочу выйти в отставку.
— О! — Адмирал улыбнулся.
Маршалл не ожидал такой реакции.
— Мне кажется, что вы не слишком расстроились.
Адмирал вздохнул:
— По правде говоря, я очень надеялся, что это произойдет.
Глядя на возмущенное выражение лица Маршалла, адмирал положил ему руку на плечо.
— Пойми меня правильно, сынок. Его величество считает, что Британия обязана своим военным превосходством таким людям, как ты. Как твой начальник, я буду остро чувствовать твое отсутствие. Ни один человек не сможет тебя заменить… сомневаюсь, что человек такой храбрости, как ты, вообще когда-либо появится. Но как твой друг, я могу лишь выразить радость по поводу новости, которую ты мне сообщил. Надеюсь, что твое решение как-то связано с некоей мисс Макаллистер?
— Да, сэр.
— Флот очень ревнив, мой мальчик. Он требует от человека все его время, пока он жив. Я, например, отдал ему всю жизнь. Море отнимает у тебя радости семейной жизни, а я не хочу, чтобы ты лишился их, как это случилось со мной. Не хочу, чтобы ты, как я, поседел на службе Короне и не было никого, кто мог бы утешить тебя в старости. Но не надейся оказаться в тихой гавани с такой женщиной, как мисс Макаллистер, на которой тебе повезло жениться. Укрощение морской стихии покажется тебе пустяком по сравнению с укрощением такой особы, как она.
Маршалл улыбнулся:
— В прессе ей дана ошибочная оценка.
— Знаю. Я читал этот грязный листок. Надеюсь, что внимание публики на какое-то время отвлекут новости о нашей победе.
— Я тоже на это надеюсь.
— Мнение о ней общества может измениться, когда ты женишься на ней. — Адмирал помахал рукой и крикнул: — Монкриф!
Генерал обернулся и подошел к ним:
— Да?
— Знаешь, та леди, о которой пишут в газетах, Атина Макаллистер? Она невеста Хоксуорта.
— Правда? — удивился генерал.
— Правда. Но не верь ни единому слову, что пишут в этих газетенках. Я лично знаком с этой девушкой, и она такая же приличная, как все наши леди.
— Вы бы так не говорили, если бы знали, какой переполох поднялся при ее появлении в дамском клубе.
Маршалл побледнел:
— Атина там была? Когда?
— Не далее как сегодня вечером, когда я был там. Она попросила, чтобы ее впустили повидаться с герцогиней Твиллингем, но леди патронесса отказала ей. Девушка устроила скандал. Но самым удивительным было то, что герцогиня все же к ней вышла. И они уехали вместе в карете герцогини. Можете себе представить, как все были удивлены.
Маршалл мысленно прикинул, зачем Атине понадобилось увидеться с герцогиней Твиллингем наедине.
— Я должен ее найти. Спасибо, генерал Монкриф. — Потом Маршалл пожал руку адмиралу. — Спасибо за вашу дружбу. Мне будет не хватать ваших шуток, сэр.
Седые брови адмирала поползли вверх.
— Не беспокойся. Знаешь, где ты можешь найти еще более трех миллионов шуток про французов?
Маршалл улыбнулся:
— Конечно, сэр. Во Франции.
— Хороший мальчик, — с гордостью произнес адмирал.
В тот вечер Маршаллу не удалось найти Атину. И на следующее утро тоже. Ее не было ни в клубе, ни в школе. К тому же ни ее, ни герцогини не видели в доме последней. Атина Макаллистер просто исчезла.
Когда Маршалл приехал в школу на следующий день, он уже был в отчаянии. Страх рос, как на дрожжах. Он все время нервно теребил волосы, так что от их естественной красоты мало что осталось. Галстук, обычно завязанный с военной аккуратностью, съехал набок. От недостатка сна под глазами образовались темные круги. Он старался убедить себя в том, что существует разумная причина внезапного исчезновения Атины, но воображение рисовало множество страшных переделок, в которые она могла попасть.
Герт проводила его в столовую. Из-за дверей гостиной доносилась приятная музыка, но она болезненно диссонировала с его мрачным настроением.
— Маршалл, вы в порядке? — спросила Эстер, вышедшая из гостиной.
— Вы не получали никаких известий от Атины?
