— Маме хотелось бы больше тепла от меня? Китти уперлась руками в бока.
— Не бойся, нет нужды напоминать мне о том, что ты — само совершенство. У мамы это получается много лучше. О да, сейчас только и слышно: Лиззи то… Лиззи это… Моя дочь, миссис Дарси… Десять тысяч фунтов… Маркиза.
— Китти, ничего хорошего из этого не выйдет. Давай не будем ссориться. — Голос Элизабет задрожал.
Китти подошла к сестре и поцеловала ее.
— Я сумею угодить Эдварду, Лиззи. Я знаю, что я могу доставлять ему радость. Он любит меня. — Она станцевала перед зеркалом и снова заговорила. — Это было нисколечко не сложно, Лиззи. Вначале я даже не пыталась. Я просто заметила, как ему нравится, когда я его поддразниваю.
— Китти!
— Не притворяйся, Лиззи. Как мама всегда говорила, если вы хотите поймать себе мужа, вы должны использовать все средства, которые есть в вашем распоряжении. У нас нет большого приданого, чтобы положить приманкой в капкан, но только посмотри, как хорошо у нас у всех это получается!
— Джейн завоевала мистера Бингли своими душевными качествами и достоинством.
— Ты забыла упомянуть ее красоту, дорогая сестрица.
— Она не использовала ее сознательно!
— А ей и не приходилось думать над этим. Лидия немного поскользнулась, слишком щедро раздаривая свое обаяние направо и налево, но, к счастью, ей удалось спастись.
— Но я-то нисколько не одобряю такого коварства!
— Говори что хочешь, Лиззи. Наша мама считает, что наверняка наступил какой-то момент, когда ты поняла, что мистер Дарси восхищается тобой. Другие девушки стали бы бегать за ним, и его восхищение превратилось бы в презрение. Ты же, в этом можно не сомневаться, наоборот, задрала нос и посмеялась над ним. Он так привык получать все, чего только ни пожелает, что самолюбие не позволило ему дать тебе улизнуть.
— Мне хотелось бы думать, что наш союз образовался не только из-за этого.
— Какое это имеет значение? — пожала плечами Китти. — Я не вижу в мистере Тернере Адониса, как предрекал мистер Дарси, намекая на некую молодую девушку, но его наружность вовсе не так уж и плоха. Как ты думаешь, надежда на любовь все же есть?
— Ну тебя, дорогая! — расхохоталась Элизабет. — И все же я желаю тебе огромного счастья.
В Хартфордшире никто ни к чему не придирался. Миссис Беннет пришла в дикий восторг от успеха своей дочери и наказала ей немедленно возвращаться домой, чтобы заказать свадебные наряды. Но Китти уже пообещала поехать в Рашли-Мэйнор на все Рождество, а поскольку ее Эдварда тоже включили в состав гостей, она едва ли согласилась бы отказаться от приглашения.
Мистер Беннет прикрывал свою радость восклицаниями по поводу безумия Тернера, остановившего свой выбор на такой глупой девчонке. Хотя в последнее время она, как оказалось, все-таки немного поумнела.
Что касается Лидии, то, услышав радостную весть, она сразу же написала сестре. Китти открыла полученное от Лидии письмо в гостиной Элизабет, где старшая сестра просматривала счета за месяц. Оторвавшись от подсчетов, Элизабет увидела мокрые от слез глаза Китти. Она подошла и села рядом с ней на диван.
— От кого оно пришло, Китти?
Китти молча протянула Элизабет открытое письмо.
От миссис Уикхем мисс Кэтрин Беннет Ньюкасл.
Миленькая моя Китти!
Как же мы с Уикхемом хохотали, узнав, что ты собираешься замуж за этого безобразного пастора.
Ну и учудила же ты! Правда, у него хороший доход, и, как я полагаю, этого тебе достаточно, умница ты наша! Я же не отдала бы своего дорогого Уикхема за все приходы Англии, пусть любовь в лачуге, но все же любовь, — это для таких, как я.
Ну а теперь сообщаю тебе несколько замечательных новостей. Мы увидимся с тобой в Рашли в конце января, так как У. отвезет меня туда по дороге в Лондон, где у него какие-то скучнейшие обязанности. Он с превеликой радостью взял бы меня с собой, но он говорит, что мы не можем позволить себе этого, и я боюсь, что он прав. Уикхему много дешевле путешествовать одному, и ему не важно, где он остановится в Лондоне. Я с трудом представляю, как вынесу разлуку с ним, но ты утешишь меня.
Я собираюсь пробыть у Бингли до их отъезда в Хартфордшир на твою свадьбу, чтобы я могла поехать туда с ними.
Я заеду в Пемберли по пути на юг. Дорогой У. говорит, что ему было бы слишком больно заезжать туда, так как воспоминания о старшем мистере Дарси наполнили бы его сердце печалью.
Пожалуйста, скажи Лиззи, чтобы послала мне перчатки и чулки; по шесть пар мне отлично хватит для моих поездок.
Твоя любящая сестра,
Лидия Уикхем.
— Ах, эта взбалмошная, беспечная Лидия, — возмутилась Элизабет. — Брось ее письмо в камин, Китти.
«Выходит, Лидия планирует приехать сюда. Придется ей забыть об этом на сей раз, поскольку мы уедем в Лондон, но мы не сможем всегда избегать ее. Какая неприятная мысль!» — подумала Элизабет.
Когда Лидия беспечно пересказала мужу свое насмешливое письмо Китти, в убогой гостиной в Ньюкасле разразился скандал.
— Что нашло на тебя, чтобы написать подобное!
— Но мы с тобой так смеялись, Джордж. Ты сам говорил, что ничего смешнее тебе не доводилось слышать.
— Но я же не писал ей об этом. Я не в силах постичь твою безмерную тупость!
— Китти просто подумает, что такие у меня шутки.
— Она тоже так пренебрежительно пишет обо мне, Лидия? — спросил он.
— Если бы она посмела пренебрежительно отозваться о тебе, я бы на нее рассердилась, и очень! — решительно воскликнула Лидия.
— И каковы, ты воображаешь, будут ее чувства, когда она прочитает твое письмо? Ты, дура, разве ты не понимаешь, насколько важно нам твое семейство? Как бы мы сняли это жилье, если бы Лиззи не прислала тебе денег, когда мы получили уведомление на последней квартире? Разве я смогу когда-нибудь продвинуться по службе без помощи своего проклятого зятя?
Лидия настолько привыкла к брани Уикхема, что это ее уже не оскорбляло.
— Она обязана помогать мне, поскольку богата, и должна обеспечивать меня, если моему мужу это не удается.
— Я был бы в состоянии обеспечивать тебя, если бы ты могла уменьшить свои расходы, — вспыхнул Уикхем.
— Тогда и ты сам уменьши свои расходы… Выходит, ты жалеешь, что женился на мне.
Это было рискованным замечанием, но Уикхем вынужден был терпеть: Лидия по-прежнему была нужна ему. Он никогда не смог бы оставить жену, не погубив свою репутацию уже безвозвратно, и он продолжал желать сохранять некоторое влияние на Лидию. Поэтому он поборол себя и только заметил, причем весьма искренне:
