— Единственное, о чем я жалею, что не вытянул больше из Дарси. Если бы я знал, что он влюблен в твою сестрицу, я бы получил еще пять тысяч на твою ренту. А теперь бери бумагу и перо и пиши извинения.
От миссис Уикхем мисс Кэтрин Беннет Ньюкасл.
Моей дорогой Китти, моей самой любимой сестренке!
Я боюсь, ты, возможно, неправильно истолковала мое письмо от прошлой среды. Поняла ли ты, что я шутила, когда описывала, как мы с Уикхемом смеялись над твоей помолвкой? Мы оба были в восторге за тебя. Я уверена, что мистер Тернер превосходный мужчина, и ты, должно быть, очень любишь его. Мы так довольны, что ты удачно устраиваешь свою жизнь. Мы обязательно навестим тебя и поживем в твоем приходе, мы будем очень весело проводить время вместе.
Мама пишет, что она получила очень милое письмо от миссис Тернер, которая расхваливала тебя до небес, хотя ни разу не встречалась с тобой!
Если бы мне пришлось делить моего Уикхема с кем бы то ни было, я бы этого не вынесла, поэтому я рада, что вся его родня уже умерла.
Надеюсь, ты простишь мне мою дурацкую шутку.
Твоя любящая сестра,
Лидия Уикхем.
После короткого пребывания Бингли уехали в Йоркшир, оставив Китти в Пемберли. Она должна была приехать к ним вместе с Дарси. Для ухаживания оставался всего лишь месяц — Китти придется возвращаться в Хартфордшир. Обрученные проводили время очень мило, совсем не переживая, что период ухаживания продлится не слишком долго.
Джорджиана получила другое приглашение и мучилась, пытаясь принять решение.
— Фицуильям, наш дядя пригласил меня на Рождество в Рэдуик-холл. Наверное, мне надо съездить туда.
— О господи, ведь у тебя же нет никакого желания туда ехать, Джорджиана! — сказал Дарси.
— Я бы не возражала. Я бы повидала детей; они, наверное, очень выросли.
— Выросли. И, естественно, больше шумят и проказничают. Будет много лучше, если ты поедешь с нами в Рашли.
— Дядя пишет, что леди Кэтрин тоже будет там и ей хотелось бы повидать меня, поскольку мы не виделись с ней все это время, — рискнула добавить Джорджиана.
— Твоя тетя, вне всякого сомнения, желает определить степень ущерба, нанесенного тебе общением с Элизабет.
— Тогда я не поеду.
— Во что бы то ни стало — поезжай, — вмешалась Элизабет. — Я приготовлю для тебя записку, по которой ее милость легко определит, насколько я испортила тебя.
— Прошу тебя, не делай этого, Элизабет! Я с ума сойду от страха, передавая ей такую записку! — воскликнула Джорджиана.
— Элизабет шутит, Джорджиана.
— Ох, я вижу. Генри будет там.
— Генри с этим справится, так что ничего не бойся! — заверил ее Дарси.
— Способность Генри ладить со всеми может быть значительно подорвана теми большими надеждами, которые на него возлагаются, — заметила Элизабет. — Меня не слишком удивит, если весьма скоро мы с вами об этом узнаем.
— Популярность нашего кузена, Джорджиана, замечательным образом возросла, — уточнил ее брат. — Теперь, когда он стал наследником Розингса, поток молодых дам хлынет туда, чтобы оценить вероятную долговечность леди Кэтрин.
— Какие они все противные! Если бы я могла, я прогнала бы их всех прочь.
— Можно не сомневаться, теперь Генри недолго останется холостым. Ты же не можешь оставаться его любимицей навсегда.
— Мне просто хотелось бы повидаться с ним.
— Фицуильям, если таково ее желание, почему ей нельзя поехать туда?
— Почему нельзя? Конечно можно, хотя лучше ей провести время с нами. Но если ты действительно хочешь этого, обязательно поезжай в Рэдуик-холл.
— Нет, я поеду в Рашли.
— Превосходно, — заметил Дарси. — Мне нравится, что ты прислушиваешься к своим собственным желаниям, а не всегда присоединяешься к планам других, чтобы угодить им.
Элизабет расхохоталась.
— Что тебя рассмешило, Элизабет? — поинтересовался он.
— Прошу прощения. В твоем последнем утверждении не было скрытой иронии?
Она занялась письмами. Сверху лежал конверт, подписанный четким почерком леди Инглбур. Она прочитала обе страницы, в которых рассказывалось о жизни ее милости. Дарси время от времени поглядывал на жену. Она дошла до поспешно написанного постскриптума.
— Какая новость! — воскликнула Элизабет. — Фицуильям, Джорджиана, только послушайте, что пишет ее милость.
«Только что вдовствующая графиня благополучно разрешилась от бремени, поскольку она сейчас здесь со мной в Дипдине. Пугая всех и вся, новое существо вошло в этот мир, оглашая дом громкими криками, дергая во все стороны крепкими ножками и размахивая кулачками. Это девочка! Капитан Джозеф Уэсткомб станет графом Брэдфордом и когда-нибудь маркизом Инглбур, и я довольна этим, поскольку он человек достойный».
— Могу подписаться под словами ее милости. Единственный случай, когда я от всей души соглашаюсь с ней, — сказал Дарси и повернулся к сестре.
— Что скажешь, Джорджиана? Разве ты не рада, что хороший друг Генри получил состояние?
— Я… я… то есть, конечно, я рада.
Брат с женой удивленно смотрели на нее. Она залилась краской и убежала из комнаты.
Через некоторое время Элизабет последовала за девушкой. Джорджиана с замечательным спокойствием объяснила невестке:
— Я начала было видеть в капитане Уэсткомбе и своего хорошего друга, не только друга Генри. Я за него рада, но я была эгоистично расстроена, что отныне пришел конец нашим милым приятным беседам.
— Но почему? Неужели он забудет всех своих старых друзей теперь, когда получил титул и состояние?
— С ним никогда больше не будет так легко, как раньше.
По мере того как Элизабет пытливо изучала Джорджиану, уголки ее губ задергались. Джорджиана пришла в ужас, и щеки ее опять залила краска.
— Нет, Элизабет! Ручаюсь тебе, ты точно ошибаешься.
Элизабет и Фицуильям проводили свое второе совместное Рождество в теплом семейном кругу в Рашли-Мэйнор. Кроме них там были мистер и миссис Бингли (вместе с будущим маленьким Бингли), Китти с женихом, Джорджиана и Кэролайн.
Кэролайн с нетерпением предвкушала поездку с четой Дарси в Лондон, где она планировала пожить с Луизой и мистером Хёрстом. Она рассчитывала, что бал Двенадцатой ночи заставит Дарси оказаться в Лондоне к Новому году. Но теперь она узнала, что их отъезд откладывался по крайней мере до середины января!
— Я в полном восторге, что мы дождемся появления малыша, — проворковала Кэролайн. — Я ведь боялась, что вы не захотите разочаровывать леди Рирдон.
— Леди Рирдон? — озадаченно переспросила Элизабет. — Вы имеете в виду бал Двенадцатой ночи? Она даже не заметит нашего отсутствия в такой толпе. Я давно отослала ей наши извинения.
