Полная тревожных предчувствий, Фэнси вытащила из-под кровати ящик и отдала Йэну коробку с порохом.
— Увидимся утром, — сказал Йэн и направился к двери.
Фэнси с упавшим сердцем последовала за ним. Выражение, появившееся на его лице, она видела много раз на лицах индейцев, готовящихся напасть на другое племя. Нежность, смех и улыбки уступали место безжалостности. Ее пугало это выражение тогда, испугало и сейчас.
Она смотрела, как Йэн идет к конюшне. Вздохнув, Фэнси закрыла дверь, намереваясь убрать со стола. Подняв глаза, она увидела на лестнице Ноэля.
— Я не могу заснуть, — сказал он, спускаясь к ней.
Фэнси схватила мальчика и прижала к себе. Она не хотела, чтобы он взрослел, не хотела видеть в его руках мушкет, а в глазах — тот безжалостный холодный огонь, который она увидела сегодня в глазах Йэна.
Ноэль выскользнул из ее объятий, смущенный материнской пылкостью.
— Как ты думаешь, Йэн научит меня стрелять из папиного мушкета?
— Он сейчас очень занят, — ответила она. Но Фэнси знала, что Ноэлю надо научиться обращаться с отцовским оружием. Он должен уметь охотиться и защищаться. Но не сейчас. Только не сейчас.
— Иди спать и возьми с собой Бандита, — устало произнесла она. — О нем все забыли. — Возможно, ласковый енот поможет мальчику заснуть.
Непутевого уже забрала с собой Эми, а енот свернулся калачиком под стулом, распушив хвост, похожий на полосатого мехового змея. Фэнси смотрела, как Ноэль бережно взял зверька на руки. Это был Ноэль, которого она хотела видеть — заботливый и нежный. Возможно, он станет доктором, когда вырастет. Это было бы замечательно.
Когда Ноэль поднял к ней лицо, его выражение было умиротворенным.
— Я рад, что у нас есть Йэн, — сказал мальчик. — Как ты думаешь, папа знает, что он о нас заботится?
— Конечно, знает, солнышко, — убежденно ответила она.
Йэн сел на свою узкую постель. Он чувствовал смертельную усталость. Несмотря на все усилия Фэнси, обожженная кожа саднила, и боль многократно усиливала гнев.
Какое чудовище смогло задумать столь коварную и жестокую месть, ставя под угрозу жизни и людей, и животных?
Ответ был один: на такую подлость был способен человек, преследующий лишь свои эгоистические цели, переступая через свою землю и своих родных. Такой человек не станет думать о страданиях, которые он причиняет другим.
Если бы Роберт Марш был лэрдом в шотландском клане, то после подобного преступления члены его собственного клана расправились бы с ним.
Йэн взял в руки мушкет. В Эдинбурге он узнал о новейших видах оружия и многое увез домой, в Бринер. Его клан был лучше всех вооружен при Каллодене. В конце концов, это не имело значения против огромной армии англичан. Но здесь был не Каллоден, а Йэну предстояло бороться отнюдь не с целой армией.
Держать в руках оружие было приятно. В последнее время он не мог отвечать на нападки тех, кто, подобно Роберту Маршу, думали, что смогут подчинить его своей воле. Но обстоятельства изменились. Слава богу, что все изменилось. Теперь он был свободен и не собирался позволять ни Роберту Маршу, ни кому бы то ни было угрожать ему. Он будет бороться с мерзавцем, и сам дьявол не сможет остановить его.
* * *
Бумаги Йэна исчезли.
Фэнси в третий раз шарила под матрасом, но безуспешно. Запечатанных в конверт бумаг там попросту не было.
После ухода Йэна она пошла в свою комнату, умылась и надела ночную сорочку. На сердце у нее было неспокойно. Где-то в глубине души тревожно звенел колокольчик, призывая проверить, на месте ли бумаги. «Пожар был подстроен, — твердил внутренний голос. — Йэн и Уоллесы уверены в этом. Ты потеряла весь урожай табака, потому что кто-то вторгся в твои владения». Голос не успокаивался, пока она не проверила тайник и не убедилась, что и ее дом подвергся вторжению.
Ее сердце гулко билось, а взгляд лихорадочно шарил по комнате. Все стояло на своих местах. Несмотря на то, что она точно помнила, куда положила закладную, Фэнси выдвинула каждый ящик, перетряхнула его содержимое. Мебели в спальне было немного: кровать, бюро с четырьмя ящиками, на котором стоял кувшин и тазик для умывания, а над ними висело зеркало; кресло-качалка и плетеная корзина у изголовья кровати, в которой она хранила белье. Поиски не заняли у нее много времени.
В ужасе она подумала, что еще мог украсть вор, и снова перевернула все вверх дном. Шкатулка, в которой хранились все ее сбережения, лежала нетронутая в верхнем ящике бюро. Бумаги, подтверждающие право владения лошадьми, остались во втором ящике.
Подойдя к плетеной корзине, Фэнси дрожащими руками начала перебирать ее содержимое. Она тщательно осмотрела простыни и одеяла. Летом она держала одеяла на дне корзины, где они были скрыты под кипой более легких вещей. Фэнси заметила, что вещи уложены не в том порядке, в каком она обычно складывала их.
Несмотря на теплый вечер, ее начал бить озноб. Кто-то был в ее комнате и рылся в ее вещах. Кто-то следил за каждым ее движением, дожидаясь удобного момента, чтобы пробраться в дом.
Она вспомнила лицо, промелькнувшее в гуще деревьев тогда, в бухте, и странное чувство, что за ней наблюдают. Почему она не сказала Йэну? Почему не нашла более безопасного места для самого ценного, что у нее было, — бумаг, дававших Йэну свободу?
Ей и в голову не приходило, что ее деверь может пасть так низко.
Ее сердце заныло при мысли о том, что теперь Роберт знает о свободе Йэна. Она попыталась предугадать дальнейшие действия Роберта. Что он сделает с подписанными и заверенными бумагами? Ничего. Йэн все еще в безопасности… если с отцом Уинфри не случится беда.
Но даже Роберт Марш не мог поднять руку на служителя Бога. Только не после пространных рассуждений о своем моральном долге и божьей воле.
И все же, если она была так уверена, что Роберт не тронет отца Уинфри, почему по спине пробегал холодок и тревожно ныло сердце? И почему ее страх за отца Уинфри, за Йэна и за себя многократно усилился при мысли о том, что может сделать Роберт, узнав об их браке?
Успел ли отец Уинфри его зарегистрировать? Объехав свой приход, на обратном пути он должен был заехать в мэрию графства. Она сомневалась, что он уже зарегистрировал брак.
Фэнси нужно было решить, следует ли ей пойти к Йэну немедленно и рассказать о пропаже бумаг?
Поразмыслив, она решила не делать этого. Сегодня они уже ничего не смогут предпринять. Она подождет до утра и все ему расскажет.
Он должен уехать. Сама мысль о его отъезде причиняла невыносимую боль, но Фэнси не имела права подвергать его жизнь опасности. Из-за нее он отложил самое важное в своей жизни — поиски сестры. Она расплатится с ним той же монетой.
