Снова и снова она проделывала путь от колодца на поле и обратно, пока не начала задыхаться. Ее легкие были полны дыма, а руки болели от тяжелых ведер. Затем появились Уоллесы, и к их маленькой армии добавились еще две пары рук.
— Мы увидели дым, — коротко сказал старший Уоллес, и большего объяснения не требовалось.
Теперь Фэнси с Фортуной поднимали тяжелые ведра из глубокого колодца, а мужчины несли их на поле.
Фэнси ни на минуту не отрывала взгляд от горящего поля. Она надолго теряла из виду Йэна и Уоллесов, чьи фигуры исчезали в густых клубах дыма. Стоило им подумать, что огонь остановлен, языки пожара возникали вновь. Увидев взметнувшееся пламя там, где секунду назад был Йэн, Фэнси не выдержала. Схватив два ведра с водой, она побежала на поле.
Она увидела, что он и Уоллесы окружены огнем со всех сторон.
— Йэн! — закричала она.
— Уходи отсюда! — отозвался он сквозь треск и гул пожара.
Она и не думала подчиниться. Выплеснув ведра на разделявшее их пламя, она повернулась, чтобы бежать за водой, но сзади уже была Фортуна с полными ведрами, а за ней бежал Ноэль, держа в руках огромную кастрюлю. Выплеснув всю воду, им удалось усмирить огонь хотя бы на несколько секунд, которых мужчинам хватило, чтобы выбраться из западни.
Йэн выбежал из стены огня, подхватил на руки Ноэля и яростно крикнул Фэнси:
— Беги!
На этот раз она повиновалась. С пустыми ведрами в руках, она убежала с поля вместе с Фортуной и Уоллесами.
Они собрались у колодца, наблюдая за пожаром. Огонь распространялся по полю с ужасающей скоростью, не оставляя за собой ни одного живого ростка.
Фэнси положила руку на плечо Ноэлю.
— По-моему, я сказала тебе оставаться дома. В его глазах отразились одновременно раскаяние и решимость.
— Эми обещала не выходить. Мамочка, я не мог просто сидеть и смотреть. Я хотел помочь.
Фэнси вздохнула. Она знала, что должна отругать сына, но не могла злиться на него. На его месте она бы тоже не смогла безучастно наблюдать за пожаром.
Пожар не продлился долго. Огонь поглотил оставшуюся часть поля за считанные минуты. Когда погасли последние оранжевые языки пламени и только тонкие струйки дыма поднимались то здесь, то там, Фэнси обреченно вздохнула.
Она повернулась к Йэну. Его одежда почернела от копоти, была прожжена и разорвана во многих местах, а взгляд потемнел от бессильной ярости.
— Прости меня, девочка, — сказал он. Фэнси покачала головой:
— Ты сделал все, что мог. Не вини себя.
— Я думал, что смогу остановить огонь. Большой Тим невесело усмехнулся:
— При такой засухе это было безнадежно. Поля похожи на пороховые бочки, и для пожара достаточно маленькой искры. А уж если что загорится, то… — Он прокашлялся. — Что произошло?
— Я чистил жеребца в конюшне, — объяснил Йэн, — и услышал лай Счастливчика. Я думал, что к дому кто-то едет, вышел и увидел дым над дальним краем поля.
Уоллес мрачно нахмурился:
— Так далеко от дома?
—Да.
— Тогда сомнений нет. Это поджог.
— Но кто мог это сделать? Уоллес хмыкнул:
— Думаю, об этом нетрудно догадаться. Маленький Тим назвал вслух имя, которое сразу же пришло на ум и Фэнси:
— Роберт Марш. Йэн нахмурился:
— Не верю, чтобы он посмел…
— Зато я верю, — сказал Большой Тим.
Фэнси разделяла опасения старшего Уоллеса. Йэн знал Роберта недостаточно долго и не представлял, каким безжалостным он мог быть.
На щеке Йэна задергалась жилка. Он обернулся к колодцу.
— Нам нужно намочить траву между полем и пастбищем. Ветра нет, но я не хочу рисковать лошадьми. Фэнси посмотрела на Ноэля.
— На этот раз ты должен остаться с сестрой. Ноэль кивнул.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Держи слово, парень, — сказал ему Йэн. — У твоей мамы сейчас достаточно поводов для беспокойства, чтобы волноваться еще и о тебе с сестрой.
Ноэль коротко кивнул:
— Я позабочусь об Эми.
Фэнси распрягла лошадей, которые все время простояли в упряжи, и отвела их в конюшню. Затем она присоединилась к остальным. Два ведра остались на поле и, несомненно, обгорели. Они с Фортуной наполняли водой все емкости, которые смогли найти — от горшков до кастрюль — и отдавали мужчинам. Снова и снова они поднимали огромный деревянный чан из колодца, и скоро Фэнси от усталости не могла пошевелить руками.
В воздухе стоял удушающий запах гари. Она старалась не смотреть в сторону сгоревшего поля. Ей больно было думать о всех усилиях Джона, о бессонных ночах, потраченных ею и Йэном на посадку. За несколько минут все превратилось в пепел. От денег, которые она надеялась получить за урожай табака, зависело их будущее. У нее ныло сердце при мысли о том, что Роберт опустился так низко. Неужели он узнал о ее браке с Йэном и решил отомстить? Она продолжала наливать воду из колодца, но мозг ее лихорадочно работал.
Они провели еще несколько часов, увлажняя большой участок луга, чтобы предотвратить новое возгорание.
Время ужина давно прошло, а солнце уже садилось, когда Йэн и Уоллесы решили, что сделали все возможное.
Фэнси взглянула на свои стертые в кровь руки. Каждая частица ее тела нестерпимо болела, и она знала, что Фортуна испытывает то же самое. Обе они были испачканы сажей, а платья можно было выбросить. Мужчины были даже в худшем состоянии. Они с ног до головы были покрыты копотью, вся одежда прожжена и разорвана, обнажая ожоги, местами довольно серьезные.
В довершение всего они были страшно голодны.
— Фортуна, иди скажи Ноэлю, чтобы разжег огонь в печи, — попросила она сестру, подавляя желание истерически расхохотаться при мысли о том, чтобы преднамеренно развести огонь. Подойдя к мужчинам, она окинула их внимательным взглядом, решая, что можно сделать с ранами.
— Пойдемте в дом, — позвала она. Слишком утомленные, чтобы спорить, они медленно поднялись и пошли за ней.
* * *
Еда, которую Фэнси ставила на стол, исчезала с ужасающей скоростью. Эми хотела забраться на колени к Йэну, но Фэнси усадила ее к себе, прошептав:
— Йэну будет больно.
— О-о, — протянула Эми, перестав жевать и с жалостью глядя на Йэна.
— Все не так плохо, малышка, — Йэн попытался улыбнуться. — Мне случалось чувствовать себя и похуже.
Фэнси вспомнила длинный рваный шрам на его теле. Однако его сегодняшние ожоги были достаточно сильными. Уоллесам тоже пришлось несладко. Перед ужином Фэнси налила каждому из мужчин по бокалу бренди, которое хранилось у Джона для особых случаев. Затем она промыла их раны лекарственным настоем, однако он не мог ослабить боль, а больше ничего под рукой у нее не было.
Трапеза была почти окончена, когда Йэн пристально посмотрел на нее.
