И наконец они оба могли беспрепятственно прикасаться, пробовать на вкус, наслаждаться.
Джесс проложил дорожку из поцелуев, спустившись от ее щеки вдоль всей шеи и до самой груди. Пальцы его при этом скользили по ее спине, так что ее кровь кружилась по телу жарким вихрем.
Ощутив ее отклик, он подхватил ее на руки, собравшись унести в спальню, однако на половине пути совершил ошибку, прижавшись к ее губам в новом поцелуе. Это его окончательно погубило.
Страсть, вспыхнувшая между ними с новой силой, заставила его со стоном опустить Лану на диван у камина.
Мир куда-то исчез. Дождь, бивший в стекла, был мелочью по сравнению с бешеным биением их сердец. Шипение и потрескивание дров в камине было негромким аккомпанементом их бурному дыханию. Каждое обольстительное прикосновение, каждый пьянящий поцелуй все сильнее погружали их в темные глубины страсти. От ее жара их тела повлажнели от пота, зрение затуманилось.
– Я так давно хотел тебя, Лана! Так давно!
Его признание, шепотом упавшее на ее губы, заставило ее прильнуть к нему, предлагая ему утолить его желание. Все его желания. Ей отчаянно хотелось отдать и получить как можно больше, утолить наконец этот непривычный голод.
Со стоном наслаждения он увлек ее в бешеный, головокружительный полет, так что она могла только цепляться за его плечи и молить о пощаде. Потребности, которые так долго ждали удовлетворения, лишили ее остатков воли. Ей нужно было, чтобы он прикасался к ней, ко всему ее телу! Ей нужно было забыть все правила, которые она для себя придумала.
– Джесс, пожалуйста!
В его объятиях она испытывала наслаждение – наслаждение настолько сильное, что оно граничило с болью. И ей больше всего на свете хотелось подарить ему такое же наслаждение, так что она отвечала поцелуем на поцелуй, прикосновением на прикосновение – и реакция Джесса возбуждала ее еще сильнее.
Она заглянула в его глаза, которые прежде всегда были полны каких-то тайн. Сейчас они заглядывали в глубину ее глаз взглядом, который ясно сказал ей, что она для него прекрасна и желанна.
Зная, что этот взгляд вызвала она, Лана почувствовала себя невероятно сильной, способной на все. Он хочет ее. Он больше не может прятаться под маской повесы.
Джесс чувствовал, что балансирует на грани безумия. Желание, глубокое и неутолимое, стало похоже на зверя, рвавшегося на свободу. Если он вскоре не сделает ее своей и не прекратит эту ужасающую борьбу, то просто сойдет с ума.
И все же он медлил. Ему необходимо было услышать от нее нужные слова.
– Скажи мне, что ты об этом не пожалеешь, Лана. Скажи мне, что хочешь именно этого.
– Никаких сожалений, Джесс. Никогда.
Ее волю разъели желания, подобных которым она прежде не знала. Это была жажда – мощная, первородная, иссушающая. Разрушившая ее прежний мир до основания.
И тут, вопреки ее желанию, у нее из переполняемого чувствами сердца вырвалось признание:
– Мне нужен ты, только ты.
Она опоздала. Слова потерялись в безумии, которое застигло их обоих врасплох.
Джесс услышал ее вскрик и понял, что делает ей больно. Благие небеса, она ведь девственница, а он хочет овладеть ею, словно какой-то варвар! На долю мгновения он приостановился, полный раскаяния, и постарался обуздать страсть, вышедшую из-под контроля.
– Извини, Лана. Я не хотел сделать тебе боль…
– Ш-ш! – Она прижала ладонь к его щеке.
От этого простого прикосновения у него вдруг больно сжалось сердце, а потом она посмотрела ему в глаза – и то, что он прочел в ее взгляде, потрясло его до глубины души.
В ее глазах было то же жаркое, яростное пламя, которое он так отчаянно пытался пригасить. То же неумолимое, жестокое желание. Та же неукротимая страсть.
– Не останавливайся, Джесс, пожалуйста!
Их губы соединились – и они начали восхождение к небесам. Они поднимались все выше и выше, пока окончательно не покинули землю.
– Я сделал тебе больно? – Джесс уткнулся лицом ей в шею, и его дыхание чуть щекотало ей ухо.
– М-м… – Лана чуть покачала головой. Что-то большее потребовало бы слишком больших усилий, а сейчас ей хотелось только неподвижно лежать и ждать, чтобы ее сердце и ее мир успокоились.
– Я не слишком тяжелый? – Его пальцы играли завитком волос у нее на виске.
– М-м… – Она закрыла глаза, чтобы удержать слезы.
– Вот что мне всегда в тебе больше всего нравилось. – Он приподнял голову, чтобы прикоснуться губами к ее губам. – То, что ты такая разговорчивая. – Его ухмылка моментально исчезла при виде крупной капли, скатившейся с уголка ее глаза. – Боже правый, я все-таки сделал тебе больно!
– Нет!
Ужаснувшись тому, что он видит ее слезы, она вытерла щеку кулаком, но за первой последовала еще одна, а потом – третья.
Джесс почувствовал, как у него болезненно сжалось сердце. Он бережно стер обе слезинки.
– Прости, Лана, я не хотел…
– Дело не в этом. – Она улыбнулась сквозь слезы. – Просто я никогда не думала, что это будет так чудесно.
– Чудесно? – Джесс облегченно вздохнул. – Так я не сделал тебе больно?
– Конечно, нет! Просто я на минуту… потеряла над собой власть.
– А-а!.. – успокоился Джесс.
Лана отвела взгляд.
– Ты решишь, что я глупая.
– Я считаю, что ты чудесная, красивая и полна неожиданностей, герцогиня. Но ты не глупая!
Она уцепилась за то слово, которое показалось ей самым важным:
– Ты считаешь, что я красивая? – От одной мысли об этом она засветилась от счастья.
– Конечно, и ты об этом знаешь. Считал с того момента, когда впервые увидел тебя в «Синем гусе».
– А мне казалось, что ты видишь только карты!
– Ты удивишься, когда узнаешь, как много мне удалось увидеть.
Он перекатился на узком диване, сумев устроить ее на себе. Когда она теснее прильнула к нему, его поразило то, насколько хорошо они подходят друг другу – словно две половинки одного целого.
– Насчет той вспышки злости. – Он смущенно кашлянул. – Ты была права, Лана. Я тебя ревновал. Ревновал ко всем мужчинам, которым удавалось вызвать у тебя улыбку. Ревновал ко всем старым распутникам, которые с тобой танцевали. Ревновал к тем, кого сажали рядом с тобой за обеденный стол, и к тем, кто приносил тебе шампанское. Но при одной мысли о том, что ты окажешься наедине с Уилтоном, я потерял голову. Это была не просто ревность. Это была какая-то черная ярость, подобной которой я еще никогда в жизни не испытывал.
Выслушав его признание, она нежно его поцеловала и у самых его губ прошептала:
– Тебе больше не надо ее испытывать. Я совершенно точно знаю, что никогда не приму предложение Эвелин.
– Мы найдем другой способ получить опеку над Колином. Я тебе обещаю.
