— Но в чем, скажи, ради бога, виновата я? — со слезами вскричала Лиза и услышала спокойный ответ:
— Возможно, лишь в том, что ты происходишь из рода, проклятого Отцом Небесным за свою связь с дьяволом!
Лиза вздохнула:
— Но скажи откровенно, раз уж все равно мы скоро расстанемся с тобой навеки, неужели я так и осталась тебе безразлична?
— Тот, кто подходит к дьявольскому огню слишком близко, не может не обжечься, — сказал Станислав.
Лиза поняла, что она попусту тратит время, пытаясь лбом прошибить стену. Не стоит и говорить, что все его выдумки насчет колдовства и ведьмачества не что иное, как выдумки, предрассудки, людское невежество. Она могла бы рассказать много примеров из прочитанных ею книг, когда еще в тринадцатом веке святой Фома Аквинский при большом стечении народа поднялся над землей.
Лизина гувернантка мисс Джулия рассказывала, что своими глазами видела в лондонском музее документ полуторавековой давности, в котором рассказывалось, как на глазах трех свидетелей некоего доктора Моора утащили эльфы…
Лиза прекратила свой мысленный монолог — мало ли о чем она могла бы рассказать человеку, который бы захотел ее слушать. Одно время она нарочно изучала всевозможные загадочные случаи, которые происходили с людьми, и о людях, обладавших необычными способностями. Многие из таинственных явлений наука не могла объяснить. Пока. Но приписывать все необычное козням дьявола может лишь человек невежественный. Прежде она никак не могла отнести мужа к таким людям. Тем неожиданнее было для Лизы его откровение. Подумать только, в девятнадцатом веке современный человек мыслит как средневековый обыватель!
Станислав ничего не хотел знать.
К счастью, карета остановилась, и он подал Лизе руку, помогая выйти.
То, что представилось взору Лизы, заставило ее позабыть о ее размышлениях, ибо перед нею была осуществленная мечта. Хотя они со Станиславом обговорили, каким должен быть дом, и муж, пригласив ее в библиотеку, показал им собственноручно составленный чертеж, она до конца так и не верила, что в последний момент супруг не передумает и не сделает нечто противоположное, только чтобы ее позлить.
Теперь, подойдя поближе, она увидела и то, из-за чего затянулось строительство, — небольшую, прилепившуюся с южной стороны дома оранжерею.
— Ты выстроил оранжерею? — на всякий случай спросила Лиза.
И такая в глазах ее загорелась радость, что Станислав невольно задержал взгляд на ее светящемся от счастья лице — как все же бывают обольстительны ведьмы!
— Выстроил, — небрежно кивнул Станислав. — Для своей оранжереи я выписал из Варшавы настоящего ученого садовника. Игнац будет жить здесь.
С тобой и с Василисой. Он — самоучка, его место как раз в таком медвежьем углу, как Змеиная пустошь.
— Когда я смогу переехать? — нетерпеливо спросила Лиза.
— Я думал, что родить ты захочешь в замке. Я привезу акушерку из Кракова…
— Ждать еще целых два месяца? Я тебя умоляю, Станислав, отпусти меня сюда. При родах мне поможет Василиса.
— Что? Подвергать жизнь моего сына опасности — ведь она не акушерка! Как это поможет?
Глянув в глаза мужа, Лиза увидела, как в его глазах опять появляется гнев и вместо мыслей в них начинает бушевать одно лишь пламя.
Все, что произошло потом, Лиза проделала так, будто кто-то это делал за нее, пользуясь ее телом, как своим. Она взяла руку Станислава в свою и нежно погладила ее, не отводя при этом взгляда от его глаз.
Она явственно увидела, как одна эмоция — удивление — медленно гасит другую — гнев.
Не отрывая взгляда, Лиза проговорила:
— Не беспокойся, все будет хорошо.
И увидела, как медленно, после напряжения, обмякают плечи мужа и весь он подается ей навстречу, жадно внимая ее словам.
— Ты знаешь ко мне дорогу. Когда настанет время, я пришлю Игнаца, и ты сможешь сделать все так, как считаешь нужным. Я полностью подчиняюсь твоей воле. Все будет, как ты захочешь.
Он сразу успокоился и даже пожурил ее:
— Ты же знаешь, Лиза, как я не люблю твоего противоречия. Покоряйся, и ты получишь гораздо больше. Разве не в России говорят: ласковый теленок двух маток сосет!
— Давай посмотрим, как выглядит дом изнутри, — смиренно попросила Лиза.
Если ему так хочется ее покорности, она согласна попритворяться еще немного, чтобы наконец обрести желанный покой.
— В доме твоем почти нет мебели, плотники только вчера все здесь закончили. А завтра мы все завезем…
— Ты разрешишь мне за этим проследить? — робко спросила она, но поторопилась, прервала его в середине фразы, которую Станислав произносил.
Он так нравился себе в роли великодушного повелителя!
— Слуги и без тебя сделают все как надо, — сухо проговорил он.
Обратно они ехали молча. Лиза чувствовала себя как выжатая губка. С каждым разом общение со Станиславом становилось для нее все затруднительней.
Не потому, что не понимала его. Скорее, наоборот, оттого, что слишком хорошо понимала: ее супруг душевно болен, и подлаживаться под него, угождать, лебезить ей невмоготу. Она будто изо дня в день насилует свою волю.
Что ж, Василиса — уж ей-то разрешат следить за меблировкой домика опальной княгини — сделает все как надо. Так Лиза подумала про себя и тяжело вздохнула. Она отвлеклась на свои мысли и не сразу заметила, что супруг вглядывается в выражение ее лица. Наблюдает за течением ее мыслей или старается увидеть что-то, одному ему ведомое…
— Что ты пытаешься прочесть на моем лице? — не выдержав, поинтересовалась она.
— Хочу понять, что в нем так притягивает мужчин?
— И ты решил, что ничем, кроме колдовских чар, я привлечь не могу?
— Ты знаешь, что Теодор в тебя влюбился? — спросил Станислав вроде невпопад.
— Он тебе сам об этом сказал? — ответила Лиза вопросом на вопрос.
— Имеющий глаза да увидит, — криво усмехнулся Станислав.
— Он чем-то обидел тебя? Ты подозреваешь его в нечистых намерениях?
На чело Станислава опять набежало темное облако. Его настроение так часто менялось, что Лиза не успевала к нему приспособиться.
— Мы с Теодором всегда были друзьями. Однажды он спас мне жизнь, и я понял, что тоже должен его спасти…
Лиза похолодела от нехорошего предчувствия:
— От чего ты захотел спасти своего друга?
— От тебя!
— Но разве я не сама предложила тебе удалиться от света? Иначе для чего мне жить в Змеиной пустоши?
— Думаю, он нашел бы тебя и там.
— Нашел бы? — эхом повторила она. — А теперь ему это не удастся?
— Из австрийской тюрьмы не очень-то убежишь!
— Из тюрьмы? Ты хочешь сказать, что Теодор в тюрьме?
— Как мятежник и бунтарь, замышляющий свергнуть законное правительство…
