— Не пытайся заморочить мне голову, Оран. Ты не был экстравагантным красивым молодым иностранцем, у которого денег больше, чем ума. Ты работал, чтобы зарабатывать на жизнь, что достойно мужчины. Я отлично видела, что получаю, даже если была влюблена.
— Это уж точно, — отозвался Бичем и погладил жену по руке. — А теперь я удалюсь.
— Ты хочешь завлечь мистера Милаццо?
— Да.
Филадельфия взглянула на часы на камине, показывающие четверть восьмого. Эдуардо так и не появлялся. Она должна была знать, что он не вернется. Напрасно она одевалась.
Она прошлась по комнате в вечернем платье из зеленого рубчатого шелка. Звук открываемой двери заставил ее на мгновение забыть о том, как она сердита; она обернулась и увидела в дверях Эдуардо. Не говоря ни слова, он прошел через комнату, обнял ее и поцеловал в ухо, бормоча по-португальски свои извинения.
На какое-то мгновение Филадельфия позволила себе отдаться неожиданному ощущению наслаждения, которое охватывало ее всякий раз, когда он прикасался к ней. Неожиданным было не само ощущение наслаждения, а напряженность момента. И тут же она почувствовала, как его рука, обнимавшая ее за талию, начинает расстегивать ее платье.
— Что ты делаешь?
— Я хочу тебя голой, — произнес он не очень разборчиво.
Она отшатнулась от него, ощущение радости сменилось раздражением:
— Ты пьян!
Он улыбнулся ей, его ямочка на щеке соблазнительно терлась о ее щеку.
— Совсем немного, милая. Я обнаружил в Америке, помимо тебя, кое-что, что мне нравится. Виски из Кентукки. Ты должна его попробовать.
Филадельфия осуждающе покачала головой.
— Я надеялась, что хотя бы одного мужского недостатка у тебя нет.
Эдуардо ухмыльнулся, потом нахмурился, словно обдумывая ее слова.
— Какие еще недостатки? У меня их нет.
— Не считая того, что ты пьян? — спросила она, стараясь не улыбаться.
— У мужчины иногда бывает повод выпить.
— Сегодня ты, видимо, нашел с дюжину таких поводов, — резко отозвалась она. — Я вижу, что совершила ошибку, одевшись для оперы. Ты не способен ни на что другое, кроме того, чтобы лечь в постель.
Его черные глаза загорелись, когда он снова обнял ее за талию.
— Да, милая, я способен лечь в постель. Иди ко мне, и я покажу тебе, на что я способен в постели.
— Я не это хотела сказать, — ответила она, упираясь обеими руками ему в грудь.
— А я хотел. Я хочу видеть тебя обнаженной, целовать каждый дюйм твоего голого тела. Я думаю, что это отнимет у меня немало времени — поцеловать каждый его дюйм. Ты ведь хорошо знаешь, что я человек пунктуальный.
— Я поеду в оперу одна, а ты можешь оставаться здесь.
Она подождала, пока он утвердится на ногах, и потом оттолкнула его и удивилась, что он не потерял равновесия. Эдуардо схватил ее за руку и самодовольно улыбнулся.
— Я не пьян, милая! Я наслаждаюсь тем огнем, который зажгло в моих жилах хорошее виски, но не настолько пьян, чтобы не обслужить тебя в том деле, которого ты жаждешь. Мы, как цивилизованные люди, отправимся в спальню, или ты предпочитаешь заниматься любовью на ковре? Я тоже. Увидеть, как ты лежишь здесь, голая и пресыщенная, вот это мне нравится.
Раздраженная и в то же время довольная, она взяла его лицо в руки и крепко поцеловала.
— А теперь, — сказала она, отстраняясь от него прежде, чем он успел схватить ее, — слушай меня внимательно, сеньор. Мы сегодня приглашены в оперу. Для меня это подходящий случай показаться в твоих бриллиантах. Мы ведь для этого приехали сюда.
Эдуардо смотрел на нее влюбленными глазами.
— Ты так хочешь, чтобы я поехал с тобой? Тебе было очень грустно сидеть одной в этой комнате?
— Очень.
— А потом, когда мы вернемся из оперы, ты ляжешь голой на ковре для меня?
Филадельфия вся вспыхнула.
— Я подумаю.
Он улыбнулся и прижался щекой к ее щеке.
— Она еще будет раздумывать, а я не могу думать ни о чем другом.
— Ты будешь переодеваться к обеду? Мы уже опаздываем.
— Можем и опоздать. Мне очень тебя хочется.
— О нет! — Она увернулась от него. — Я потратила немало денег на горничную, чтобы она помогла мне одеться. Я должна выглядеть такой, как сейчас, — не растрепанной и не помятой.
Он кивнул в знак согласия.
— Но потом, милая, у меня будет время измять тебя. И исцеловать, и излизать, и…
— Сеньор!
Эдуардо пожал плечами.
— Ладно, но ты меня разочаровала. Между прочим, это наша последняя ночь здесь. Завтра мы уезжаем из Саратоги.
Филадельфия нахмурилась.
— Почему? Ты проиграл так много, что мы должны продавать драгоценности?
Эдуардо затряс головой.
— Я был слишком пьян. Я выиграл! Выиграл больше, чем стоят все наши драгоценности. — Он улыбнулся ей так, что она вся вспыхнула. — Ты не хочешь поцеловать победителя?
Филадельфия решительно подобрала свои юбки.
— Не собираюсь, ты обожжешь меня.
Как заметила Филадельфия, опера не являлась любимым развлечением Эдуардо. Когда начался второй акт, она услышала его тихое посапывание в кресле позади нее. Она извиняюще улыбнулась Бичемам, в чьей ложе они сидели, и стала смотреть на сцену. Она не очень удивилась, обнаружив, что публика в Саратоге ведет себя по отношению к опере не более уважительно, чем ньюйоркцы. Зрители все время ходили из одной ложи в другую и переговаривались.
Не очень удивилась она и тому, что всеобщее внимание оказалось приковано к их ложе. Она, в общем, понимала, что все, чем занимался Эдуардо в последние дни, делалось только для того, чтобы привлечь к ней внимание, когда она наконец появится на людях. Отблески лорнетов и биноклей сигнализировали о том, что ее разглядывают. Единственный неприятный для нее момент был, когда ей подумалось, что где-то в темной зале может сидеть мужчина, который заговорил с ней сегодня, и следит за ней.
Филадельфия поежилась, представив себе, что эти светлые, почти бесцветные глаза наблюдают за ней. Она бездумно поднесла руку к шее и дотронулась до изумрудов, которые Эдуардо дал ей. Филадельфия прикрыла глаза и заставила себя припомнить его прикосновение, когда он застегивал это ожерелье у нее на шее. Когда он дотрагивался до нее, она готова была забыть все на свете.
Позднее, во время антракта, в фойе оперы она заметила, что улыбается своим мыслям.
— От чего ты чувствуешь себя такой счастливой, милая? — спросил Эдуардо, обнимая ее за плечи.
Она улыбнулась ему.
— От всего и от ничего. Мне так мало нужно, чтобы чувствовать себя счастливой, когда я с тобой.
Она заметила, какими бархатными стали его глаза.
