Сеньор Эдуардо Ксавьер Таварес приехал, чтобы полюбоваться результатами своей мести. Здесь, под позолоченным в стиле рококо потолком гостиной особняка Ханта, собрались сливки чикагского общества, чтобы принять участие в аукционе по распродаже имущества обанкротившегося покойного Уэнделла Ханта. Теперь, когда Эдуардо Таварес увидел, как покаран его враг, он мог уйти и никогда сюда не возвращаться. Однако он задержался.
Он жаждал этой победы над своим давним врагом и хотел, чтобы справедливость восторжествовала, но так, как ни один суд не мог бы осуществить ее. Эдуардо хотел покончить с годами планирования, маневрирования, заговоров. Три недели назад, когда он увидел на первой странице газеты сообщение о крахе «Ферст бэнк оф Чикаго», его желание исполнилось. Однако он не рассчитывал на одно последствие, которого не мог ни предвидеть, ни предотвратить. Через неделю Уэнделл Флетчер Хант, основатель и президент «Ферст бэнк оф Чикаго», покончил жизнь самоубийством.
Эдуардо был удивлен, когда понял, что его рассердил этот ненужный уход из жизни. Он-то хотел, чтобы Хант жил так, как жил в свое время он, в унижении и неуверенности, когда человек оказывается совершенно беззащитным. Но у Ханта не хватило мужества увидеть перед собой такое будущее, и он избрал самоубийство. Вот это единственное обстоятельство вызывало у Эдуардо чувство сожаления.
Он знал, что Тайрон, его партнер по мести, будет смеяться над его угрызениями. Тайрон презирал слабость, в какой бы форме она ни проявлялась. Тайрон был человек немногословный, с острым темпераментом и способностью опасно рисковать. Он привлекал врагов так же, как женщин. И те и другие с готовностью тянулись к нему, желая испытать его силу. Эдуардо и Тайрон познакомились случайно, и единственная причина, почему Тайрон стал с ним сотрудничать, заключалась в том, что те три человека, за которыми охотился Эдуардо, были и его врагами.
Он выругался про себя, зная, как Тайрон расправляется со своими врагами. Однако за все эти долгие семь лет не могло быть союзника, на которого можно было бы вот так полностью положиться, или более безжалостного соперника. Предпочитая оставаться в тени, Тайрон появлялся как некий таинственный мститель только тогда, когда это было необходимо. Не раз они спасали друг другу жизнь, и их взаимное уважение переросло в дружбу, если вообще кто-нибудь мог считать Тайрона другом. И если страсть к отмщению толкала Эдуардо на неожиданные ходы, то скрытая ярость убила в Тайроне всякое сострадание задолго до того, как они встретились.
Эдуардо передергивало при воспоминании о том, как Тайрон допрашивал наемного убийцу, нанятого, чтобы убить их. В отличие от Тайрона он не был так жесток, никогда не был. Эдуардо не свойственна была роль мстителя, но она была предназначена ему за много лет самыми сильными узами, какие только знает человек, — узами крови. Он не был хищником, ему не требовались кости врага для того, чтобы испытать удовлетворение. По характеру своему он был человеком веселым, любил красоту, покой и гармонию. Так почему же он оказался здесь?
Эдуардо глянул на застекленные створчатые двери гостиной, открытые навстречу дневному теплу. За дверями виднелся замечательный сад, где цвели розы, гладиолусы, анютины глазки. Он не обращал внимания на ропот толпы; ему хотелось выйти в сад и закурить там сигару. Однако ропот становился все громче и в конце концов заставил его прислушаться. И тогда он увидел ее.
Она стояла в дверях — высокая и стройная. Ему не надо было, чтобы кто-то объяснил ему, кто она. Еще не видя ее, он знал, что это она причина того, что он пришел сюда.
Хотя лицо ее было скрыто вуалью, она все равно выглядела более трепетной, более живой, чем кто-либо, кого он когда-либо встречал. В ее фигуре ощущался гнев, гордость патрицианки в том, какая была у нее посадка головы. Он поразился тому, как ощутил силу ее эмоций. Когда она вошла в залу, он чуть было не шагнул, чтобы перехватить ее. Потом он услышал, как один из аукционеров назвал ее по имени, и реальность смяла это наваждение. Мисс Филадельфия Хант. Конечно, это она!
Заинтригованный, он отошел к дальней стене, чтобы лучше видеть всю эту сцену. Он не слышал ее слов, но, когда она повернулась и пошла по проходу, чтобы занять место в последнем ряду, он вновь испытал возбуждение. Он понимал, что должен уйти, но испытывал такое чувство, как у театрала перед тем, как поднимется занавес. Что-то должно было произойти, и ничто на свете не могло помешать ему стать тому свидетелем.
Филадельфия остановилась в дверях гостиной своего бывшего дома, когда до нее донеслись реплики собравшихся.
— Не могу поверить, что она явилась сюда.
— После всего, что случилось…
— Самоубийство! Самое противоестественное дело…
— Она может помешать нам…
— А чего еще можно ожидать, когда ее отец…
— Лишенный всего имущества, как мне сказали. И вот она здесь, бесстыжая…
Эти реплики хлестали ее, как удары холодного ветра, но вряд ли она замечала их. Беспрерывные потрясения и ужас последних недель вызвали в ней полное эмоциональное отчуждение. Одетая в траур, символизирующий ее глубочайшие чувства, она ощущала себя недоступной для их взглядов. Была только одна причина, почему она появилась здесь. Еще неделю назад этот особняк был ее домом. Теперь она потеряла его так же, как навсегда утратила ощущение безопасности и душевного покоя. Так что пусть глазеют и знают, что она, дочь Уэнделла Флетчера Ханта, присутствует здесь.
Несмотря на ее решимость, злость начала просачиваться сквозь ледяное спокойствие, когда она шла по паркетному полу под их недружелюбными взглядами. Когда-то эти люди числили себя среди друзей ее отца и были этим счастливы. Теперь же они всего лишь стервятники, слетевшиеся сюда, чтобы поживиться.
Сжав в кулаки свои затянутые в перчатки руки, она не смотрела ни направо, ни налево, проходя мимо знакомых лиц и продемонстрировав им свое презрение за то, что они трусливо предали ее отца в час беды. Она была Хант, представляющая три поколения чикагских Хантов. Пусть смотрят и шушукаются. Пусть издеваются, если им так нравится. Она знает кое-что, им недоступное. Кто-то из присутствующих в этой зале несет ответственность за гибель отца. А может быть, кто-то из них убийца.
— Мисс Хант!
Филадельфия остановилась, увидев высокого худого мужчину, торопившегося ей навстречу. Он был во всем черном, как и она. Если бы не рубиновая булавка в его галстуке и крохотные пурпурные пуговицы на его жилете цвета серебра, его можно было бы принять за похоронного агента, но он им не был. Он представлял собой еще одно неизбежное зло, с которым она должна иметь дело.
