— Нет, дорогая девочка, — серьезно ответил Кахилл. — Я хочу исправить его характер. Только и всего.
— У него чудесный характер!
Кахилл встал. Лицо его залилось краской.
— Франческа, не будем впустую терять время.
— Мы не теряем время впустую, папа, мы обсуждаем судьбу моего брата и твоего сына!
— Фрэн! — Конни поднялась с кресла. — Папа сердится. Он не намерен менять решения. Мне тоже нравится Сара. Я думаю, папа прав. Она действительно может повлиять на Эвана.
Франческа повернулась к отцу:
— Скажи мне, что это не так!
— Что именно?
— Что ты не пытаешься заставить его жениться, пообещав уплатить его карточные долги?
После некоторой паузы Кахилл сказал:
— Я вправе тратить свои деньги так, как я хочу. Я упорно работал всю жизнь, Франческа. Я родился совсем не во дворце. Моя мать работала на фабрике, отец — на ферме, и наш стол был весьма скуден. Я сам свежевал коров. Я упорно работал, чтобы обеспечить тебя, твоих сестру и брата. С какой стати я должен оплачивать чудовищные, безрассудные долги твоего братца? Я устал, мне тошно видеть, как он проигрывает все, что я заработал в поте лица! — воскликнул Кахилл.
Франческа растерялась. Она хорошо знала о прошлом отца и о том, в какой бедности он рос. Но она никогда не видела его таким сердитым. Она не знала, как ей себя вести, и наконец повторила свой вопрос:
— Но ты все-таки не пытаешься использовать его безвыходное положение?
— Не я первый отказываюсь оплачивать безрассудные долги. А теперь извините, мне нужно идти.
Франческа наблюдала, как отец, с трудом сдерживая гнев, покидал комнату. Он не хлопнул в сердцах дверью, но все же слезы подступили к ее глазам.
— Что ж, — нарушила молчание Конни, — можно не сомневаться, что Эван женится на Саре Чаннинг.
Франческа скрестила на груди руки.
— Папа не хочет слушать мои доводы, — дрожащим голосом проговорила она. — Я впервые видела его таким. И хуже всего, что он шантажирует нашего брата.
Конни обняла сестру:
— Все не так страшно, как ты думаешь, Фрэн! Ведь все делается для блага Эвана.
— Но отец даже не стал меня слушать! — в отчаянии воскликнула она.
— Похоже, он уверен в своей правоте, — сказала Конни. — Ну-ка, выше голову! С Эваном могло произойти и кое-что похуже.
Но Франческа не могла с ней согласиться.
— Так или иначе, я иду домой. — Конни поцеловала сестру в щеку. — Если не увидимся раньше, то до встречи в субботу вечером.
Франческа в испуге посмотрела на сестру. Конни собирается домой. Интересно, Монтроуз там? Или он вместе с Брэггом в полицейском управлении? Господи, у нее нет сил тревожиться еще и за сестру!
— Хорошо, — сказала она.
После ухода Конни Франческа глянула в окно на черные газоны. Сгустились сумерки, быстро темнело. Она внезапно поняла, насколько устала.
К тому же им с Брэггом так и не удалось обсудить то, что произошло в его доме утром.
Ее взгляд упал на газету, лежавшую на письменном столе. С нее довольно, она не станет читать о неудачах Брэгга. Франческа отвернулась.
Но что-то бросилось ей в глаза, она резко повернулась и схватила последний выпуск «Сан». Заголовок гласил:
«Последняя подсказка — Вечность».
Франческа ахнула, и тут же ее осенило. Все стало предельно ясным.
Утечку информации организует сам маньяк.
Франческа села на разобранную кровать в одной ночной рубашке и распустила волосы. Может, ей удастся вздремнуть.
Но несмотря на усталость, она не сомкнула глаз. Вспоминала всех участников событий… а затем перед глазами возник маленький Джонни Бартон. Она больше не представляла его этаким улыбающимся чертенком, с озорными искорками в карих глазах и веснушками на носу. Сейчас она видела его бледным, с осунувшимся лицом.
Если Элиза решила сыграть злой трюк с мужем, то мальчик находится где-то в безопасном месте и в полном здравии.
Интересно, удастся ли привлечь ее к ответственности за похищение собственного сына?
Впрочем, подобное предположение слишком сомнительно. Как бы Элиза ни презирала Бартона, она не безумна и не жестока.
Монтроуз с явной готовностью ее оболгал.
Но тогда безумен он сам, к тому же еще жестокий садист.
Франческа попыталась проанализировать факты. Несомненно, явной жестокостью и садистскими наклонностями отличался только один подозреваемый — Гордино.
С театральным биноклем в руках она подошла к окну, не стесняясь того, что подглядывает, и навела его на соседский дом.
Свет горел лишь в окнах нижних этажей. Франческа вглядывалась во все подряд, но никого не видела. Она навела окуляры на второй этаж и изучала апартаменты Элизы, где была лишь несколько часов назад. Как жаль, что ей не удалось испробовать старую машинку в гостиной! Это не было бы лишним.
Гостиная была пустой и темной, а вот спальня…
Франческа крепко сжала бинокль и навела его на Элизу и Бартона. Судя по всему, между ними происходила нешуточная ссора. Они стояли на середине комнаты лицом друг к другу. Бартон энергично жестикулировал, Элиза застыла в напряженной позе.
Вот и конец мифу об идеальном браке, мрачно подумала Франческа. Она уже собиралась отвести бинокль, когда Элиза повернулась спиной к мужу.
В мгновение ока Бартон выбросил руку вперед и развернул Элизу лицом к себе.
Она сделала попытку освободиться.
Франческа понимала, что пора опустить бинокль. Эту сцену она не должна видеть. Между супругами завязалась борьба.
Однако у Франчески не было сил прекратить наблюдение. Она видела, что Элизе удалось вырваться и она заговорила с мужем.
Бартон резко ударил ее по лицу.
Франческа вскрикнула, увидев, как Элиза упала на пол. Бартон попытался поднять ее, но Элиза отчаянно сопротивлялась, желая освободиться. Франческа не поверила своим глазам, когда Бартон с силой потянул Элизу за волосы назад. Почувствовав страшную боль, та замерла в его руках.
Он что-то сказал ей, затем бросил на кровать. Элиза пыталась убежать, но он придавил ее собой. Рукой он зажал ей рот, наклонился и разорвал лиф ее платья.
Франческа не посмела наблюдать дальше. Бросив бинокль, она в ужасе смотрела на темный силуэт дома.
Девушку трясло, сердце отчаянно колотилось у нее в груди. Как ей помешать происходящему в соседнем доме? Но что она могла сделать? Бартон, судя по всему, насиловал жену.
Что делать — бежать туда и попытаться ворваться в дом? Естественно, ее не пустят. И Франческа вдруг поняла, что она не в силах прекратить насилие Бартона над женой.
Элиза всей душой ненавидит Бартона.
О Господи! Франческа выбежала из спальни, не зная, что делать.
Элиза всей душой ненавидит Бартона.
Конечно же, она его ненавидит.
