Он подхватил свою «военную» добычу на руки и под одобрительные возгласы немцев понес в дом. Остальные участник набега гурьбой ввалились в большой зал таверны вслед за ним.
Таверна был датской, и разговоры там велись, конечно, на датском и немецком. Радмиле было несколько неловко среди чужих людей. Хорошо еще, что Ульрих купил ей немецкую одежду. Когда она молчала, то никто и не догадывался, что она славянка. Да и красота ее здорово выручала. У всех мужчин теплели взгляды, когда они смотрели на нее. Новая одежда очень шла ей, видно было, что ее возлюбленный тщательно выбирал ее. Глубокий темно-синий цвет котты оттенял ее васильково-синие глаза, а лисий мех капюшона удивительно сочетался с медовыми волосами молодой женщины. Увидев ее в немецком наряде, все наперебой стали восхищаться красотой Радмилы. Им явно нравилось, что Радмила переоделась в одежду их женщин. Ревнивый Ульрих резко прекратил поток жарких комплиментов.
Подобострастный хозяин, ошеломленный таким количеством важных особ, суетился изо всех сил. Моментально был накрыт отличный стол. Тепло и хорошая еда привели участников набега в хорошее расположение духа. Начались оживленные разговоры. Рыцари весело гоготали, когда Бруно изображал трусливую дворню боярина Шумилина. Ульрих был в превосходном настроении, его рука по-хозяйски обняла тонкую талию молодой женщины. Наконец все разошлись по своим комнатам, ― ехали всю ночь и утро, надо было хоть немного поспать.
Ульриха и Радмилу поместили в уютную опрятную комнату с весело гудящей печью.
— Давай раздевайся, моя любовь! Немного отдохнем. — После сытного обеда у рыцаря настроение стало еще лучше, он просто лучился удовольствием.
— Но я не взяла ночную рубашку, она в возке осталась, — молодую женщину смущали ненасытные взгляды рыцаря.
— Забудь о ночных рубашках, в постели ей не место! Может, лет через десять я тебе разрешу ее надевать, но не сейчас, ― мужчина с удовольствием сам стал раздевать смущенную возлюбленную, наслаждаясь ее стыдливостью. Он отнес обнаженную девушку на постель и стал медленно, со знанием дела, снова возбуждать ее.
— Я так устала, Ульрих. — она слабо отбивалась.
— Не знаю лучшего снотворного, чем занятие любовью. После одного, другого раза отлично спится. Я полгода был один, и очень хочу тебя. Сразу же по приезду в Дерпт мы поженимся, так что можешь считать, что у нас сейчас медовый месяц. Я хочу иметь детей и свой дом. Но это будет чуть позже, пока же у меня на уме только твое восхитительное тело. Посмотри, как я опять тебя хочу, — он положил ее руку на свой восставший фаллос. Он был твердым, и жарко пульсировал. От неловкости Радмила попыталась убрать руку, но он удержал.
— Поласкай его, дорогая! Он так жаждет доставить тебе удовольствие! — Ульрих стал учить молодую женщину, как нужно ласкать его естество. Она быстро поняла, стала гладить и осторожно сжимать бархатистый фаллос, с удовольствием слыша восторженные стоны мужчины. Все в его мускулистом теле дышало чувственным голодом. Ей нравилась власть над этим сильным человеком, она все смелее ласкала его, а он, прерывисто дыша, целовал и покусывал ее тело. Поглаживая бугорок, скрытый в складках лона, он проник вглубь вторым пальцем. У Радмилы вырвался тихий вскрик, и она пошире раздвинула ноги. Ее податливость только пришпорила страсть, Ульрих медленно выдохнул воздух, изо всех сил пытаясь сдержаться.
— Еще немного, и я выплеснусь! ― он поспешно отнял ее руку и, войдя во влажную пещерку, стал медленно входить и отступать в неспешном, безумно-возбуждающем ритме. От томной неги, которая окутала все ее тело, она распалилась и сама стала поощрять его, пощипывать его твердые ягодицы, направлять мощные толчки. Эти действия разожгли в нем такую бурю, что он стал двигаться, будто желая разломать ее пополам. Невообразимое блаженство охватило ее, удовольствие было такой силы, что она чуть не потеряла сознание. Ульрих поймал ртом ее крик, затем сам глухо застонал, и в судорогах стал освобождаться от семени.
Молодая женщина моментально заснула, рыцарь также свалился в глубокий сон. Влюбленные уснули, оставаясь в объятьях друг друга.
Ульрих проснулся еще затемно, какая-то непривычная тяжесть давила на него. Заснул в кольчуге — мелькнуло в сонной голове. Но «кольчуга» вдруг шевельнулась у него на груди, и раздался нежный вздох. Он сразу вспомнил события прошлой ночи и протянул руку — на его груди уютно расположилась Радмила. Она так безмятежно спала, что он решил ее не будить и осторожно снял с себя легкое тело. Надо было собираться в дорогу. Умывшись холодной водой и распорядившись, чтобы принесли горячей для Радмилы, Ульрих спустился вниз. Все рыцари уже были в полном сборе и дружным ревом приветствовали его. Возле его друзей, накрывая на стол, крутились две молодые кокетливые служанки. Одна из них все время старалась задеть Бруно пышной грудью, настолько оголенной, что, казалось, еще немного, и она вывалится из сильно вырезанного лифа.
Грубиян Георг ущипнул вторую красотку за крутой зад и получил шутливый удар полотенцем, которым девушка протирала посуду. В общем, было очень весело, да и завтрак был выше всяких похвал. На столе стояла большая миска с тушеным мясом, на плоских глиняных блюдах соблазнительной горкой высились свежеиспеченные пироги с капустой и рыбой, благоухал нарезанный широкими ломтями великолепный копченый окорок. Кроме того, к столу были поданы соленые грузди, отварные яйца, а также горячий ржаной хлеб. Хозяин, довольный щедростью тевтонских рыцарей, даже принес бочонок с отменным пивом, предназначенным для самых знатных гостей. Да, завтрак был просто превосходным, все хорошо отдохнули, и в адрес Ульриха посыпались дружеские советы и веселые шутки. Но его ничего не могло вывести из себя, улыбка не сходила с его лица.
— Не завидуйте, парни, это — большой грех! — он положил немного мяса на блюдо, добавил пару пирожков, налил кружку кваса и пошел наверх, приказав готовиться в дорогу. Молодая женщина уже была одета и ждала его, сидя возле окна.
— Поешь в дорогу, — и пока она аккуратно ела, целовал ее в нежную макушку. Поцелуи снова разожгли желание. Порой он сам поражался, что это с ним произошло, как это страсть успела так поработить его. Он не хотел с ней расставаться ни на минуту, его влечение к этой женщине было таким сильным, что начинало даже его пугать. Овладев вчера ею несколько раз, он так и не унял своего желания, не хотелось никуда ехать, а остаться в этой уютной комнате и заняться обстоятельным обучением Радмилы любовному искусству бога Камы. Вдохнув, он закутал красавицу в меховой плащ и повел к выходу.
