— Я получил записку от мисс Кларендон. Она молча кивнула и опустила голову.
На самом деле он не желал слышать, что произошло, — ни одного слова, ни единого звука. Он был сыт по горло женскими проблемами. Возможно, именно поэтому он чувствовал себя очень комфортно на флоте, где пушки и сабли могли решить абсолютно все проблемы, причем запросто. Но, с другой стороны, разве он всю свою сознательную жизнь не пытался отвернуться от проблем, связанных с женщинами? Сокрушенно вздохнув, он снова почувствовал вину перед давно ушедшей матерью.
— Возможно, вам станет легче, если вы расскажете, что случилось?»
Сильвия отвернулась к окну, и герцог увидел, что ее глаза полны слез.
— Прошу прощения, ваша светлость, за беспбкойство. Но я рада, что вы чувствуете себя намного лучше.
Молчание. Девица явно не собиралась больше говорить. Что ему, пытать ее, что ли?
— Вы поссорились с Чарити? Или с сэром Роули? Я никогда не мог понять, почему он уверен, что, обрядившись в одежды викария, может и вести себя как ангел. Возможно, он выглядит херувимом, но, уверяю вас, он грешен, как и любой из нас. Его нельзя принимать всерьез.
Сильвия повернула к герцогу залитое слезами личико.
— Вы не правы. Он превосходный человек, идеально подходящий для должности викария. Он такой внимательный, чуткий, отзывчивый и умеет прощать…
— Еще бы ему не уметь прощать! Учитывая, как часто он грешил! Уверен, все дело в нем. Почему…
— Нет! Вам не в чем его упрекнуть!
Тут плотина наконец прорвалась, Сильвия зарыдала, а Люк мысленно дал себе пощечину.
— Во всем виновата я. Только я. А его никто и никогда не сможет обвинить ни в чем! — Она запнулась.
— Насколько я понял, вы отказали сэру Роули, я прав? Она понуро кивнула.
— Тогда в этом виноват он. Он наверняка неправильно поставил вопрос. Зная Роули, могу предположить, что он испортил все дело, сказав, как мало может вам предложить. Полагаю, он подчеркнул, сколь трудная жизнь вас ждет, если вы станете женой приходского священника, что у вас никогда не будет красивых туалетов, и вы не сможете проводить сезон в городе. Думаю, вы швырнули ему перчатку и предложили убираться… простите… уйти с ваших глаз. — Люк совершенно не представлял, что еще сказать. Он затеял сию пространную речь, чтобы дать ей время прийти в себя, собраться с мыслями, возможно, даже рассмеяться, но теперь совершенно выдохся. Да и речь не привела к желанной цели.
Сильвия продолжала теребить в руках насквозь промокший носовой платок, а Люку ужасно не хотелось отдавать ей свой. Дело в том, что это был его последний носовой платок. Просто удивительно, как велик расход носовых платков у мужчины, со всех сторон окруженного вдовами.
Заметив, что с ее кружевного платочка уже капает, Люк, вздохнув, отдал ей свой последний. За что ему все это?
— Успокойтесь, дорогая. Никто не стоит ваших слез.
— Вы ошибаетесь! Сэр Роули, он такой… Он возвышенный! Благородный! Бесконечно добрый!
Женщины! Ему не дано понять их. — Тогда в чем же дело?
Сильвия обратила на герцога заплаканные глаза.
— Мне не пристало выходить замуж за этого святого человека. И пожалуйста, не спорьте. Вам никогда не понять, какому остракизму нас подвергало общество в течение целого десятилетия. Мы же знакомы всего несколько недель. Люди признавали нас, пока мы жили здесь с вами и вашей бабушкой, считая, что мы сумели втереться к вам в доверие. Но теперь, когда разразился этот новый скандал… — В ее глазах застыл немой вопрос.
— Да, я знаю, — перебил Люк.
— Мы не можем больше оставаться здесь.
— Вы же не собираетесь ломать свою жизнь из-за подобной ерунды! Уверяю вас, Роули может себе позволить не обращать внимания на разговоры. Через две недели случится что-то еще, и о вас все позабудут. Мы утром уезжаем в Лондон, но вам было бы лучше остаться здесь и выйти замуж за Роули, поскольку всем окружающим понятно, что вы без ума друг от друга. Нет! — воскликнул он, не давая ей вставить ни слова. — Ничего не говорите. Я видел, как он на вас смотрит. У него глаза, как у новорожденного теленка. Кроме того, я его сто лет знаю и могу с уверенностью заявить, что никогда раньше он не выставлял себя полным идиотом. Он любит вас, можете не сомневаться. Так что не надо рядиться в платье мученицы. Оно вышло из моды еще во времена Крестовых походов.
Краем глаза Люк заметил, что они уже достигли подъездной аллеи и теперь экипаж движется под зеленым сводом столетних дубов. Он молча выругался. Кучер мог бы и не спешить.
А Сильвия посмотрела на герцога больным, затравленным взглядом.
— Пожалуйста, прошу вас, ваша светлость! — выпалила она. — Не заставляйте меня принять его предложение. Я не могу. — Она отвернулась и придвинулась к дверце, которую открыл лакей.
Люк всегда считал мужчин самыми упрямыми созданиями на земле. Однако дочери графа Туэнлина поколебали его в этом убеждении.
Ведьма, сущ. 1. Уродливая отталкивающая старая женщина, состоящая в греховном союзе с дьяволом. 2. Красивая молодая женщина, в греховности далеко опережающая дьявола.
А. Бирс. Словарь Сатаны
Лондон, Хелстон-Хаус
Люк получил особенное удовольствие, затачивая именно это перо в последний раз. Именно им он начал писать свою книгу в библиотеке Хелстон-Хауса, им же и закончит. Хотя в промежутке, конечно, было много других. Удобно устроившись за столом, он аккуратно обмакнул перо в хрустальную чернильницу и написал: Finis. Все же «конец» — приятное слово на любом языке. Применительно к работе, конечно.
После паузы он добавил последнюю цитату: «Война, сущ. Кровавая темно-красная арена, окрашенная лучшими и худшими представителями человечества». Он сложил листы бумаги и позволил себе углубиться в размышления по поводу проблемы, которая возникла только по его вине. Что теперь…
Раздался стук в дверь.
— Войдите! — крикнул Люк и полез в кармашек для часов, чтобы взглянуть на циферблат. Черт, день-то уже почти на исходе! — Что еще?
— Ваша светлость, ландо ожидает перед входом. Ее светлость просила сообщить вам…
— Убирайся вон!
Физиономия лакея приобрела свекольно-красный оттенок, совсем как любимое французское вино Люка, которое он недавно весьма выгодно приобрел у поставщика, то есть у контрабандиста.
— Она сказала, что, если вас придется ждать больше четверти часа, она сама возьмет вожжи.
Герцог сжал губы, чтобы не рассмеяться.
— Можешь сообщить ее светлости, что я скоро приду. И кстати, Тоби, напомни ей, что у нас остался всего лишь один более или менее приличный экипаж как раз после того случая, когда она в прошлый раз решила править сама.
