— Прежде всего, я хотела бы знать, что происходит, — заявила она после короткой паузы. — Ты никогда не извинялся. Я считала, что ты уже давно забыл, как это делается. И теперь, если не возражаешь, я желала бы знать, в чем причина такой резкой перемены. И если возражаешь — тоже.
— Забудь о том, что я вообще раскрывал рот, — вздохнул Люк.
— Ох уж эти герцоги! — Ата возмущенно всплеснула руками. — Ни на хорошие манеры, ни на почтительное уважение с их стороны рассчитывать не приходится.
— Тебе следовало об этом знать, — лукаво заметил Люк.
— Ладно, — раздраженно поморщилась она. — Люк, у нас серьезная проблема. Хватить болтать. У меня есть ряд идей, но мне нужна твоя помощь, чтобы убедить Розамунду.
— Да?
— Этот неприятный человек — Алджернон Берд — пришел, точнее, торжественно явился, в наш дом во главе шести простофиль, живущих где-то по соседству.
— По какой причине мы удостоились столь высокой чести?
— Понимаешь, они предложили… — Ата закашлялась. — …они предложили, чтобы…
— Они сказали, что я законченная шлюха, — спокойно сказала Розамунда, отведя глаза.
Голова Люка дернулась словно от удара.
— Что? Эти чертовы мерзавцы осмелились произнести это слово в моем доме?
Ата была слишком смущена, чтобы указать внуку на недопустимость употребления столь неподобающей лексики в присутствии дам.
— Почему меня не позвали?
— Тебя позвали! Но лакей сказал, что тебя нет в спальне.
— Но ты, конечно, сказала Берду, чтобы он убирался…
— Люк, многие видели, как ты вез Розамунду на «Сердце Каро», и с ней не было ни одной женщины.
— И не стоит забывать, — добавила Розамунда безжизненным тоном, — что несколько часов спустя я вернулась в весьма живописном виде. Трое свидетелей в порту с восторгом описывали цветные полоски на одеяле, в которое я была завернута. Конечно, мне следовало их поправить, поскольку полоски были все же не на белом, а на кремовом тоне.
Было непонятно, как эта женщина держалась и даже выглядела спокойной.
Вероятно, стыд, который она вынуждена испытывать от общения с семейством Сент-Обин, будет преследовать ее всю жизнь.
— Так, ну и какова была цель визита? — поинтересовался герцог. Его голос дрожал от с трудом сдерживаемой ярости, затопившей его до краев.
— Сообщить, что все предупреждены о моем недостойном поведении. И если некоторые соседи еще надеялись, что долгое уединение после замужества изменило мой характер, теперь стало очевидно, что я всего лишь… как бы это сказать… Короче говоря, люди обеспокоены, что я могу совратить богобоязненное население Корнуолла. Они предложили мне покинуть приход.
— Черта с два ты это сделаешь! — рявкнул герцог, потом взглянул на промокательную бумагу в чернильных разводах, которую держал в руке, скомкал ее и швырнул в холодный камин.
В полной тишине громко тикали часы.
— Ты немедленно выйдешь за меня замуж, и пусть кто-нибудь осмелится бросить в твою сторону хотя бы один косой взгляд!
— Что? — воскликнула Розамунда. Или это была Ата? Подняв глаза, Люк увидел отчаяние на лице бабушки, которое она быстро скрыла под непроницаемой маской.
Розамунда прошептала:
— Мне так жаль. — Она откашлялась и продолжила уже громче: — Я высоко ценю честь, которую вы мне, оказываете этим предложением, но, уверена, понимаете, что я никогда не смогу его принять. — Она подошла к столу и остановилась. — Вы и ее светлость были так добры ко мне, что я не смогу отплатить злом за щедрость и сострадание, поступив так глупо. Я привыкла жить замкнуто и ничего не имею против этого. В действительности, если хотите знать, такая жизнь мне даже больше нравится. — Она умолкла и оглянулась на герцогиню. — Я… я была бы вам очень признательна, если бы вы помогли мне найти место компаньонки. Меня слишком хорошо знают… ну или узнают в самое ближайшее время, здесь и в Лондоне, но, вероятно, можно найти что-нибудь в Шотландии или в Европе. Тем более что я хорошо говорю по-французски и по-итальянски.
Ата со вздохом опустилась на одно из огромных кожаных кресел. Господи, какой же она казалась в нем маленькой!
— Уверена, что сумею вам помочь, дорогая. Но, Люк, ты должен заставить ее прислушаться к голосу рассудка. Расскажи ей о городских домах и сельских домиках, которые я унаследовала. Я решила, что Розамунда, ее сестра и Сара Уинтерс должны поселиться в одном из них. Ты говорил, что у меня есть собственность в Уэльсе?
Он почувствовал головокружение и тошноту.
Ата поспешно продолжала, не дожидаясь ответа и, слава Богу, не имея понятия о финансовых проблемах, не дававших ему покоя всякий раз, когда она радушно предлагала очередной вдове один из своих унаследованных домов. Однако он по собственной вине оказался в такой ситуации, на что Брауни не уставал ему указывать при каждом удобном случае.
Розамунда снова заговорила:
— Ата, я очень благодарна вам за щедрость, но, скажу честно, не могу ею воспользоваться. Все мое существо протестует против этого. Ваша семья ничего мне не должна. Я бы не стала обращаться к вам за помощью и в поиске места. Просто у меня нет иного выхода. Воспользоваться вашей щедрой помощью и вести праздный образ жизни… Это неслыханно!
— Люк, — взмолилась Ата; — ну заставь же ее как следует подумать! Я могу понять, почему она не хочет, чтобы ты на ней женился. Но я не в состоянии понять ее упорного стремления угодить под иго какой-нибудь вздорной хозяйки.
— Да, я тоже считаю всех твоих приятельниц вздорными и капризными, если хочешь знать.
— Люк, — простонала Ата. — Стань же наконец серьезным!
В комнате воцарилась тишина. Люк никак не мог заставить себя заговорить. Он был задет отказом Розамунды, хотя скорее откусил бы себе язык, чем признал этот факт открыто. Нет, он, конечно, знал, что она не согласится, но тем не менее, его задело то, что она, похоже, отвергла его предложение без колебаний. Приложив все старания, чтобы в его голосе не прозвучала боль, он сказал:
— Кажется, мы забываем очевидное. Обе женщины уставились на него.
— У Розамунды есть все необходимые качества, чтобы вернуться в общество. Она же дочь графа! Да, ее репутацию следует поддержать. Но если это не по силам герцогу и герцогине, то кто тогда сумеет это сделать? Она, безусловно, завоюет дам, поскольку обладает добрым и великодушным сердцем. — Люк почувствовал, что его руки непроизвольно сжались в кулаки. — А джентльмены не смогут устоять перед ее остроумием; и живостью. Уверяю вас, потребуется совсем немного времени, чтобы она стала несравненной, самой модной леди сезона. Ни один холостяк, независимо от того, какая кровь течет в его жилах, красная или голубая, не сможет… — Почувствовав, что не в силах продолжить мысль, герцог тихонько выругался. — Розамунда, поверьте, очень скоро у вас будет достаточно предложений, и среди них ни одного от какой-нибудь старой карги. — Вопрос был только в том, не придушит ли он любого мужчину, рискнувшего приблизиться к ней. Лучше уж он купит целый квартал чертовых домов и домиков, чем позволит другому мужчине…
