— Я слышал, что можно предохраняться от оспы, если натереть ранку жидкостью из свежей пустулы выздоравливающего больного.
— Ко всем чертям! — выругался Далмации, возясь с ремешками сандалий. — Ко всем чертям! Мы должны сделать невозможное, должны удержать распространение болезни любой ценой. Иначе Шартр достанется норманнам.
В дверь опять постучали, громче, нетерпеливее. Далмации выпрямился.
— Клянусь Христом на Голгофе, ваш попик опасается, как бы голый Далмации не изнасиловал достойного епископа, — сказал он с мрачным юмором.
Однако за дверью вместе с монахом оказался Ги, Выглядел взволнованным.
— Дозорный сообщил, что по дороге к Шартру движется небольшая группа людей. Если не разведчики Роллона — то это гонцы от Роберта.
Последнее предположение оказалось верным. С каменной башни над воротами они увидели четырех всадников. У одного из них в руках был голубой стяг Нейстрии.
— Откройте немедленно! — приказал Гвальтельм. В держащем флажок всаднике он узнал своего сына Дюранда.
Они встретили их в глубокой башенной арке, освещенной разведенными стражниками кострами из коровьих лепешек. Загрохотали цепи опускаемого моста. Всадники были все в пыли, их кони утомленно всхрапывали. Гвальтельм благословил опустившегося на колено Дюранда.
— Почему именно ты приехал? — Голос у епископа, как всегда, был суров, но спокоен.
Мальчик устало встал с колен. Из-под кольчужного капюшона глянуло такое же насупленное, как у отца, лицо.
— Ваше преосвященство, герцог"/> Роберт лично велел мне ехать к вам. Там был настоящий ад.
— Здесь будет еще хуже, — глядя перед собой, бесцветно произнес епископ. И вдруг заволновался. — Ах, уезжай скорее, сын мой, беги отсюда!
— Но куда, батюшка? Я и так еле держусь в седле. Мы скакали несколько дней, едва успевая сменить коней. Еле смогли обогнать норманнов. Они будут здесь едва ли не завтра.
И тут суровый Гвальтельм вдруг порывисто обнял сына.
— О, мальчик мой, мальчик мой! Господи, да свершится воля твоя!
Тем временем Далмации разговаривал с устало присевшей на выступ стены Снэфрид. Она тоже была вся в пыли, хлопья лошадиной пены забрызгали ее плащ, от нее резко разило потом. И все же она держалась лучше других гонцов. Выговаривая слова с акцентом, поведала обо всем Далмацию.
— Ру Нормандский уже совершил рейд по Сене. Видимо, он сильно жаждет крови и не щадит никого. Он разорил Сане, разрушил каменный монастырь Святого Медара. Люди бежали от него к стенам Парижа, ибо, говорят, Ру просто купается в крови.
Она не смогла сдержать невольной улыбки, но тут же взяла себя в руки.
— Мы оказались осажденными в Париже, и Ру сжег всю округу. Он действовал с такой жестокостью, стены города забрасывали каменьями и плошками с огненной жидкостью. Не было ни малейшей возможности начать с ним переговоры. Это стало возможным, когда часть людей двинулась в глубь Нейстрии и дошла до Этампа. И вот тогда Ролло и согласился на переговоры.
И знаешь, Далмации, он ведь действительно ищет ее. Об этом он и спросил этого доверчивого дурачка епископа Парижского Ансхерика. Тот спокойно передал ему заколку Эммы и, как я и велела, передал, что его Птичка из Байе вместе с Ги Анжуйским скрывается в городе Шартре. Я наблюдала их встречу со стен Парижа и видела, как Ролло одним махом отсек голову Анехерику. Как говорите вы, христиане, да пребудет душа его в мире.
— Тебе бы не следовало сообщать Роллану, что Эмма находится здесь с бывшим женихом, финка, — задумчиво пробормотал Далмации.
Снэфрид хищно улыбнулась.
— Отчего же? Одной этой фразой, погубившей, правда, Ансхерика, я спасла Париж и окрестности. Ибо Ролло туг же снял с города осаду и, оставив свои драккары на Сене, пешим ходом двинулся на Шартр. Тогда мы смогли связаться с герцогом, а он велел что есть духу нестись к вам. Сказал, что ожидает Рауля Бургундского со дня на день, и они вместе двинутся к Шартру и захлопнут капкан.
— Капкан, — медленно повторил Далмации. Если разразится оспа, то он не уверен, что они сами не окажутся в капкане.
— Кстати, аббат, — прервала его. мысли Снэфрид. — Роберт просил передать, чтобы ты держался изо всех сил, ибо мои… то есть викинги с юга тоже пошли в поход и уже опустошают земли Лангедока[20]. Видимо, оспа у них пошла на убыль.
Далмации вздрогнул как от удара при слове «оспа».
— Что с тобой, аббат? — усмехнулась Снэфрид. — Неужели вы так опасаетесь любимцев Одина? Тогда моя последняя новость просто доконает тебя. Я ее услышала из разговоров викингов, когда мы под покровом ночи ехали почти рядом с их обозом. И эти воины говорили, что Ролло послал гонцов на Луару, и Гелл он с Рагнаром Жженым в любой день могут появиться здесь.
— Их должен задержать Эбль.
— Неужто?.. — В голосе этой странной женщины промелькнула ирония.
Далмации в упор поглядел в ее разноцветные узкие глаза.
— Я вижу, что сама-то ты, Агата из Этампа, не очень веришь, что франкам под силу остановить твоих соплеменников. И все же решилась приехать. Зачем?
И как в очертаниях теней ночи улавливаются странные образы, так Далмации усмотрел в гримасе, исказившей ее лицо, мрак лютой ненависти.
— Я не уверена, это так. Но жажду, о, как я жажду, чтобы вы победили, христиане. Увидеть, как осы заедят льва — это ли не бальзам для моей души?
Она хищно улыбнулась, и в красноватых отблесках огня аббату виделось, как плещет кровь в ее глазах. И, словно зная, что он правильно истолковал ее мысли, Снэфрид кивнула.
— Да, кровь. Я хочу их крови. Его крови, позора и поражения. Я смогла разлучить их, и я верю, что боги помогут мне, и я глотну крови поверженного Ру. А после — пусть хоть Рагнарек[21]!
Ролло снял шлем, откинул со лба слипшиеся пряди волос. Глядел на Шартр, глядел долго. Его вороной Глад даже успел остынуть и тянулся за порослью у копыт.
— Что, никак не наглядишься? — угрюмо спросил Лодин. — Думаешь, много славы тебе принесет этот город? Клянусь Одином, надо было закончить с Парижем, а не нестись очертя голову… — Он махнул рукой. Даже сплюнул вперед на дорогу между ушей коня.
Сидевший по другую сторону от Ролло скальд Бьерн белозубо улыбался из-под стального наличия шлема. Он-то знал, что послужило причиной резкого изменения планов конунга, Но предпочитал помалкивать.
— Клянусь священным Мельниром, нам с Ролло, когда мы бывали в Миклегарде или в королевстве бородатого Ятварда[22], приходилось повидать города куда мощнее, чем эта деревня за стеной.
— И часто ли вам приходилось брать их? — с холодной издевкой в голосе спросил Лодин. Ему было жарко, нашлемные бараньи рога по бокам, как и блестящие заклепки вокруг лба, потускнели от дорожной пыли.
