— Тогда вперед. Разберешься с ним и ослабишь лошадям постромки. На все тебе десять минут. Потом в игру вступим мы.
Десять минут! Аласдэр старался не думать, что могут сделать с Эммой за десять минут.
— Мы с Джемми пройдем по полю. Надо создать впечатление, что нас гораздо больше, чем на самом деле. Когда услышишь выстрел из ружья, гони лошадей прямо на них. Пусть будет побольше хаоса. Ясно?
Оба грума тотчас кивнули. Джемми потянулся за ружьем. Заряженное картечью, оно широким веером сеяло смерть вокруг.
Аласдэр взял пистолеты. По одному выстрелу из каждого. С этим нельзя не считаться. И считаться придется Полю Дени.
***
Эмму прошиб пот. Она лежала на мерзлой, твердой земле, но тело буквально плавало в поту. Жар от костра нарастал, и пятки, хотя еще не подгорали, словно бы съежились от страшного ожидания.
Поль Дени вынул кляп у нее изо рта и спокойно что-то говорил. Но Эмма чувствовала только его ладони у себя на коленях. Он говорил и подтягивал ее ноги к огню, а она все время стремилась их поджать. Она уже собиралась сказать то, что он требовал, но в глубине души не позволяла гордость.
Она думала о Неде. Думала об Аласдэре. Мысли обращались к детству. Ко всему, что они делали вместе. Ей казалось, что она слышит сочный смех брата и насмешливый голос Аласдэра. Вот они в поле, идут вслед за жнецами. Мерный свист кос, перестук цепов. Во рту появился вкус земляники.
Эмма вскрикнула.
***
Аласдэр услышал ее крик самым краем сознания. Он огибал поле, прижимаясь к живой изгороди. Сзади след в след ступал Джемми. Картину впереди освещал костер: три сгорбленные фигуры и четвертая — распростертая на земле. Аласдэр тщательно прикинул дистанцию. Надо сократить расстояние, чтобы нанести им урон из ружья. Но не настолько, чтобы их заметили, прежде чем они приготовятся.
Он держал пистолеты в руках. Тело струилось вперед, словно вода. Оно словно ему не принадлежало. Но теперь это не имело никакого значения. В стороне сквозь голые ветви проступили очертания кареты. Аласдэр прислонился спиной к изгороди и кивнул Джемми.
И тот с торжествующим криком прыгнул из тени вперед. Сделал несколько шагов и только тогда выстрелил. Сзади с пистолетами наготове спешил, высматривая цель, Аласдэр.
Из-за изгороди раздался выстрел Сэма. Грум щелкнул кнутом и погнал упряжку через кювет в поле. Лошади понеслись на костер, но, поняв, что перед ними пламя, попятились и, ощутив дым, принялись фыркать и раздувать ноздри.
Люди у костра повскакивали на ноги, стараясь не попасть под молотящие копыта. Выстрел картечью прошелся по ним.
Аласдэр поднял пистолет и прицелился. Фигура Поля Дени четко виднелась на фоне огня. Он нажал на курок. «Француз» упал на колени, зажимая рукой плечо.
Снова громыхнул пистолет Сэма. Грум отбросил оружие, схватился за тесак и вступил в потасовку. И, размахивая лезвием направо и налево, щерился от радости сражения.
Люди Поля хотели дать отпор, но было поздно. Один все же умудрился выстрелить из пистолета. Но пуля, не причинив никому вреда, унеслась в поле и угодила в тополь. В тот же миг тесак Сэма прошелся по руке бандита и заставил того утихомириться. Другому досталось от дубинки Джемми, которую тот прихватил про запас.
Эмма старалась откатиться в сторону — от выстрелов и разъяренных лошадей. Но ее руки были по-прежнему связаны за спиной и прижаты телом к земле. И она никак не могла подняться. Тогда она свернулась в комочек и затаила дыхание.
Внезапно все стихло. На землю опустилось великое спокойствие. Запястья Эммы оказались свободными. Она все еще не чувствовала рук, но испытала огромное облегчение.
Над ней склонился Аласдэр. Он хотел ее поднять, но не смог. И вместо него это сделал Сэм.
— Все в порядке, девочка? — Голос прозвучал озабоченно.
— Вроде бы. — В восхищении, но еще не веря собственным глазам Эмма посмотрела на Аласдэра. — Я боялась, они тебя убили.
Он отрицательно мотнул головой и взял ее руки в свои. Но, заметив на запястьях следы от ремешков, разразился дикими проклятиями и посмотрел на Поля Дени. «Француз» сумел подняться на ноги и, покачиваясь, все так же прижимал к плечу ладонь. Между пальцев у него сочилась кровь.
— Хочу уделить вам несколько минут, — очень тихо произнес Аласдэр и, не спуская глаз с Поля, кивнул Джемми.
Поняв господина с полуслова, грум передал ему длинный кучерской кнут. Пальцы Аласдэра сомкнулись на отполированной рукояти. Все так же глядя на обидчика, он ровным голосом приказал:
— Сэм, отнеси Эмму в карету, а ты, Джемми, снова запряги лошадей. Дайте мне пяток минут, чтобы поговорить с этим негодяем, а потом возвращайтесь — будете их охранять.
— Хорошо, — весело кивнул Сэм и вместе со своей ношей направился к дороге. Но Джемми с сомнением обернулся. Лорд Аласдэр был еще слишком слаб, и груму не хотелось оставлять хозяина наедине с тремя, хотя и покалеченными, мужчинами. Но, заметив выражение его глаз, Джемми чуть не пожалел бандитов. Мотнул головой и отправился впрягать лошадей.
Эмме потребовалось немало времени, чтобы осознать: кошмар позади. Сэм нес ее так легко, будто она была не тяжелее пушинки, — мускулистые руки давали успокоительное чувство уверенности. Теперь ей стало холодно — а только что было жарко, — все тело сотрясала дрожь, зуб не попадал на зуб.
— Это из-за потрясения, девочка, — успокоил ее Сэм и поднял в карету. — Реакция тела. Я вам кое-что дам.
Минуту-другую его не было. И Эмма слышала, как Джемми разговаривал с лошадьми, поглаживал по холкам, запрягал. Она решила, что должна ему помочь. Но стоило ей спустить ноги на пол кареты, как их пронзила такая ужасная боль, что она невольно вскрикнула и опрокинулась на спину. В глубине сознания Эмма, однако, не переставала испытывать любопытство: что же сталось с четвертым бандитом, по имени Луис, — тем, что управлял каретой?
Вернулся Сэм. У него в руках оказалась черная кожаная сумка и фляжка. Он раскупорил фляжку и поднес ей к губам.
— Глотните-ка побольше.
Коньяк опалил девушке горло, обжег желудок. Но пары напитка как будто бы прогнали охвативший ее странный транс. Эмма села и тряхнула головой, словно прогоняя остатки кошмара.
Она держала руки на коленях. Кисти казались неестественно белыми, и Эмма никак не могла заставить их двигаться… даже пальцы.
— Не действуют, — пожаловалась она Сэму.
Грум брал по очереди ее ладони и растирал мозолистыми, грубыми руками.
— Через минуту оживут, девочка.
Эмма решила, что лучше ему поверить. Сэм перевел глаза на ее ноги. Обожженные подошвы немилосердно жгло, но сверху ступни онемели от холода.
