– Йену Лейтону было известно твое настоящее имя. Не понимаю откуда, но он все знал. Во всяком случае, не от меня – я ему ничего не говорила. Он пришел ночью в мою спальню. Это было в тот день, когда мы ездили на бал в Брамблвуд – ты помнишь?
Шайна пристально посмотрела на Габриеля, но не дождалась ответа и продолжала:
– Он заявил мне, что ему известно, что ты – Габриель Форчун. И что мы с тобой любовники – это тоже ему известно. Затем он сказал, что хочет, чтобы я вышла за него замуж. Я отказала. Тогда он пригрозил, что если я не выйду за него и не уеду с ним в Англию, он выдаст тебя властям. И тебя будут судить, а потом повесят. Я ему поверила… и согласилась стать его женой.
Габриель скептически посмотрел на Шайну.
– А почему ты не обратилась ко мне? – спросил он. – Я бы смог позаботиться о Йене Лейтоне.
– Я боялась, – призналась Шайна. – Ведь для него ничего не стоило пойти к Спотсвуду и выдать тебя. – Она вздохнула и опустила глаза. – И он все-таки сделал это, даже несмотря на то, что я вышла за него!
– Он не делал этого! – огрызнулся Габриель. – Черт побери, Шайна, выслушаешь ты меня, наконец, или нет? Обвинение было предъявлено женщиной по имени Шайна Клермонт. На суде мне описали внешность этой женщины. Это была ты!
– Нет, неправда! – закричала Шайна. – Почему ты не хочешь выслушать меня? Почему ты не веришь мне, что это был Йен?
– Очень удобно все свалить на Йена, – ехидно заметил Габриель. – Тем более теперь, когда он мертв и не встанет из могилы, чтобы изобличить тебя во лжи.
Шайну охватило отчаяние. Ну что еще она может сделать? Как еще ей пробиться сквозь броню неверия Габриеля? Он похож на тот трибунал в Вильямсбурге – все понятно изначально, вина неоспорима, приговор известен наперед, и у нее не остается ни малейшего шанса оправдаться, защитить себя.
– Обвинение предъявлено тобой, – повторил Габриель, не обращая ни малейшего внимания на состояние Шайны.
– Оно могло быть подделкой, – ухватилась она за еще одну соломинку. – О господи, Габриель, неужели ты и впрямь считаешь, что я была способна встретиться с тобой ночью в саду, отдаваться тебе, клясться в любви, а затем пойти и предать? Неужели ты и впрямь думаешь, что это я напустила на тебя людей Спотсвуда и могла спокойно смотреть тебе в лицо, зная, что они уже поджидают тебя в «Лебеде»?
Габриель ничего не ответил, только посмотрел на Шайну ледяным взглядом.
Она глубоко, тяжело вздохнула.
– Так ты веришь, что я могла?.. О господи!
– Давай по порядку, – сказал наконец Габриель. – Итак, мы встретились. Приехали в Фокс-Медоу. Ты бежала. Лейтон спас тебя. Кто мог знать обо всем этом? Кому ты рассказывала всю свою историю? Вспоминай!
– Нечего вспоминать, – ответила Шайна. – Никому я не рассказывала. И все же кому-то все это стало известно.
– Но как это могло случиться?
Шайна запрокинула голову.
– Да не знаю я, не знаю! Ну что мне нужно сделать, чтобы ты наконец поверил мне?
Она всмотрелась в лицо Габриеля. Ничего. Ни капельки тепла. Как он считал ее повинной в смерти своих людей и в том, что сам стоял на краю гибели, так и считает. И что он думал о ней, поднимаясь на борт судна, чтобы плыть в Англию, то же думает и сейчас. Безнадежно. Бесполезно. Замкнутый круг.
Медленно, спотыкаясь, Шайна добрела до кресла и упала в него. «Все напрасно, – устало подумала она. – И ничего уже не изменить. Габриель презирает меня, и в своем сердце он давно уже вынес свой приговор. И любовь его ко мне давно сгорела, превратилась в серый пепел. Где те времена, когда он так страстно желал меня, готов был драться за меня с целым миром? Ушли, канули в вечность! Не любовь, а ненависть горит теперь в его сердце. Ненависть и желание отомстить!»
Что ж, пожалуй, у нее не осталось больше никаких надежд на будущее, никакой цели в жизни. Она безвозвратно потеряла Габриеля – так же, как раньше потеряла своего ребенка от него. Вот ведь как бывает в жизни! Она считала, что Габриель умер – но он вернулся. Он вернулся, но это не принесло Шайне ни радости, ни счастья. Она любила одного человека – вернулся другой: оскорбленный, озлобленный, презирающий ее.
Шайна с трудом поднялась и медленно направилась мимо Габриеля к двери. Открыла ее и вышла к коридор. Габриель молча последовал за нею. Остановился в дверном проеме, равнодушно наблюдая, как Шайна нерешительно переминается в коридоре, озираясь по сторонам.
– Где твоя комната? – спросила она, не поворачивая головы.
– Зачем тебе знать? – коротко спросил он.
Шайна оглянулась через плечо и настойчиво повторила:
– Которая?
– Эта, – указал он на дверь в противоположной стене холла.
Шайна подошла к двери, открыла ее и заставила себя шагнуть через порог. Она торопливо перебирала вещи Габриеля и вскоре нашла то, что искала.
Габриель недоумевающе следил за ней. Когда она выпрямилась, он увидел в ее руках пистолет. Встревожившись, Габриель шагнул вперед.
– Шайна! Зачем ты взяла его? – воскликнул он.
С каменным лицом Шайна подошла к нему, сунула в руки тяжелую рукоять пистолета.
– Возьми, – тихо сказала она. Габриель не шелохнулся, и тогда она повторила чуть громче: – Ну же! Возьми!
Он осторожно взял у нее из рук пистолет.
– Что все это значит? – спросил он неподвижно застывшую перед ним Шайну.
– Ты приехал в Англию, чтобы разыскать меня, – безразличным тоном сказала она. – Приехал, чтобы убить меня, не так ли?
Габриель отвел глаза в сторону. Немного помолчал, затем коротко бросил:
– Так.
– Тогда действуй!
– Шайна…
– Нет, нет, – прервала она его. – Ты уже осудил меня в своем сердце и вынес приговор. Я говорила, что не предавала тебя. Клялась, что неповинна в гибели твоих людей. Ты мне не поверил. Что ж, если ты по-прежнему уверен в моей вине, – давай, приступай. Отомсти мне!
Габриель посмотрел на пистолет, лежащий у него на ладони. Красивая и опасная вещь из металла и красного дерева.
Он поднял глаза на Шайну. Сколько безнадежности в ее взгляде! Сколько обреченности и готовности принести себя в жертву в ее застывших голубых льдинках глаз!
Ему невыносимо было видеть ее такой жалкой. Невыносимо.
Габриель отвернулся и осторожно положил пистолет на стол.
– Возвращайся в постель, Шайна, – вяло сказал он. – А завтра мы уедем отсюда.
– И куда же? – безразлично спросила она.
– Домой.
Какая же она хрупкая, беззащитная, юная в его просторной рубашке.
– Завтра мы сядем на судно, отплывающее в Северную Каролину. Поедем в Фокс-Медоу. – Габриель заметил, как напряглась Шайна, и поспешил успокоить ее: – Там мы будем в безопасности. После моего освобождения люди Спотсвуда рыщут по соседним штатам в поисках остатков моего экипажа. А дома никто нас искать и не подумает.
