— А почему это надо было прятать в подпол?
— Мэри была женщиной со странностями.
— Неужели?
— Она никому не доверяла, — вынужден был добавить Нил.
На ее лице было ясно написано сомнение. Ей так хотелось спросить его о чем-то еще, но он ее перебил:
— Расскажите мне про своего брата.
Нил не хотел задавать ей этот вопрос, но ему необходимо было как можно больше знать о человеке, которому он собирался вверить свою судьбу и саму жизнь.
Лицо Джэнет смягчилось.
— Он был сильный и красивый. Мне он казался богом. Он любил меня поддразнивать, но при этом всегда защищал. Он не хотел, чтобы я выходила замуж за Аласдэра.
«Ну что ж, это признак здравомыслия», — подумал Нил.
— Я хотела назвать своего сына Александром, в его честь, но Аласдэр воспротивился. «Мой сын не будет носить имя предателя», — сказал он.
Закусив нижнюю губу, Джэнет отвернулась, и Нилу пришлось напомнить себе, что он поклялся Александру ничего ей не говорить.
Однако он знал, что Джэнет никогда не простит ему этого.
— Нам пора уходить, если я хочу доставить себе удовольствие и полюбоваться, как девочки катаются на пони.
— Да, конечно.
Очевидно, Джэнет решила больше не расспрашивать его о тайнике и одежде, но он не сомневался, что это по-прежнему ее интересует. Даст бог, ему не придется пускать эти вещи в ход.
Нил вышел вслед за Джэнет и приторочил сверток к седлу, потом подошел к ней и подставил сложенные руки. Она легко ступила на них и вскочила в седло.
— Вам не надо бы сюда приезжать, — сказал Нил и сразу же понял, что именно поэтому, из-за его предупреждения, она поступит как раз наоборот. — Вы же не хотите навлечь неприятности на своих детей.
— Это угроза?
— Нет, Джэнет, я не угрожаю вам. Это просто мой дружеский совет. Люди Камберленда все еще прочесывают окрестности в поисках беглецов, объявленных вне закона, и мне бы не хотелось, чтобы вы попали в их сети.
Джэнет поглядела на него сверху вниз. Господи, какие у нее большие темно-синие глаза, прекрасные даже сейчас, когда в них сквозит неуверенность и уязвленность. А ее душу так легко уязвить! Он и сам чувствовал себя иногда безвольной игрушкой судьбы. Как это тяжело: не иметь надежного пристанища, где можно было бы навсегда бросить якорь.
Нил коснулся ее руки:
— Я скоро доставлю вас домой. Клянусь вам.
Кобылка сделала несколько танцующих шагов вперед — ей, видно, тоже не терпелось снова оказаться в родной конюшне. Нил вскочил на жеребца, пустил его рысцой, потом — в галоп и ни разу не оглянулся посмотреть, поспевает ли за ним Джэнет.
Всю обратную дорогу Джэнет хранила молчание. Не надо было спрашивать Нила, не собирается ли он угрожать ей. Это нехорошо. Несправедливо по отношению к нему. Все это время она невольно защищалась от него, пыталась думать о нем самое худшее, не вспоминать, как она когда-то его любила. Но, по-видимому, он не имеет особого желания воскрешать их былые отношения, несмотря на несколько случайных поцелуев. А ей просто надо было за чем-то укрыться, за какой-нибудь щит самообороны, чтобы не чувствовать себя такой уж дурочкой. Поэтому в качестве щита она использовала раздражение и недовольство. Правда, теперь, после нескольких дней пребывания в Брэмуре, после разговоров со слугами, она поняла, что ей не надо бояться Нила. Он действительно стремится ее защитить, оберечь. Ее и детей. А дети для нее важнее всего на свете — даже ее собственной жизни и будущего.
Тем не менее Нил что-то от нее скрывает. Его объяснения насчет одежды, спрятанной в коттедже, совершенно неубедительны. Каким же это образом он сам узнал о тайнике? И зачем ему понадобился сейчас мундир английского офицера? Если он хочет уничтожить эти вещи, он мог бы их сжечь на месте. Да, много, много есть такого в Ниле Форбсе, маркизе Брэмуре, о чем она не имела представления. И, судя по всему, свои тайны он намерен хранить вечно.
Впрочем, не стоит сейчас забивать себе голову разными ненужными мыслями. Лучше наслаждаться быстрой ездой и дышать, дышать…
Джэнет пришпорила свою кобылку, догнала Нила и поехала рядом. Он бросил на нее взгляд искоса, и она вспомнила, что именно эти серьезные глаза нравились ей когда-то — больше всего нравились. Однако Нил сразу отвернулся и больше не глядел в ее сторону, пока они не доехали до дороги на Брэмур. Здесь он вдруг улыбнулся ей и пустил лошадь в галоп. Они мчались бок о бок по дороге, ветер бил им прямо в лицо, и солнце щедро изливало на них свои лучи. Кобылка на бегу так и стелилась под Джэнет, и она ощущала себя сильной и властной, радостно удивляясь этой силе и умению искусно направлять бег лошади. Такое впечатление, что ей опять девятнадцать и она влюблена и мчится за Нилом, как восемь лет назад. И все кажется доступным, возможным…
Джэнет откинула голову назад и рассмеялась от счастья. Как же она любит верховую езду и как ей не хватало ее в Лохэне! А как прекрасно мчаться наперегонки с Нилом. Да, не с Брэмуром, а с Нилом.
Достигнув каменной стены замка, Нил перешел на шаг, и они бок о бок въехали во двор. Там он поспешно соскочил с коня, подошел к Джэнет и раскрыл объятия. Она тут же соскользнула в них, и некоторое время они стояли так, не в силах оторваться друг от друга.
— Ты ездишь верхом не хуже, чем прежде.
Джэнет улыбнулась. Как приятно это чувство близости! Она не сразу отстранилась от него, даже когда увидела поспешно спускающегося по ступенькам Торкила с конвертом в руке.
— Вам письмо из Эдинбурга, милорд!
Нил отпустил ее руку. Она с тревогой смотрела, как он взял письмо, вгляделся в сургуч, распечатал конверт и стал читать. Его губы сжались в одну твердую линию.
— Нил?
Он молча взял ее под руку и повел в дом. Во всей его фигуре чувствовалась напряженность, а эти плотно сжатые губы беспокоили Джэнет больше всего. Он так редко выказывал свои чувства.
Нил сразу повел ее в кабинет.
— Реджинальд подал на тебя в суд исковое заявление, обвиняя в убийстве своего брата. На этот раз врач подтверждает возможность убийства. И горничная сказала, что слышала, как ты угрожала его убить. Они требуют ордера на арест.
Все воодушевление, вся радость жизни и ощущение свободы разом покинули Джэнет.
— Наверное, Реджинальд подкупил их.
— Да, это возможно. И он опять просит, чтобы его сделали опекуном детей брата.
— Нет!
— Я этого не допущу, — сказал Нил. — Но Камберленд вернулся в Эдинбург и просит меня дать ответ на возникшие вопросы. Наверное, твой деверь привлек на свою сторону других Кэмпбеллов, эдинбургских, а король многим им обязан.
Джэнет побледнела как полотно.
— Форбсы могущественны не меньше Кэмпбеллов, — продолжал Нил, — но Камберленд желает видеть нас с тобой в Эдинбурге. Он знает, что ты сейчас в Брэмуре.
